слава

.term-highlight[href='/en/term/slavy'], .term-highlight[href^='/en/term/slavy-'], .term-highlight[href='/en/term/slavou'], .term-highlight[href^='/en/term/slavou-'], .term-highlight[href='/en/term/slavu'], .term-highlight[href^='/en/term/slavu-'], .term-highlight[href='/en/term/slave-1'], .term-highlight[href^='/en/term/slave-1-']
Original
Translation
P. 636

Quoties ipsa fortunae negotiorumque malignitas Reges ac Principes viros summis illecebris, praemiisque invitat ad peccandum ? maxime cum ea occurrunt, in quibus illud, quod aequum est, videtur discrepare ab eorum gloria, aut securitate regnandi?

Argenis (1621)
John Barclay
V, 11, 67. С. 803

Коль часто самая благополучия и дел злость к согрешению крайнею прелесностию и приобретением призывает Царей и Государей? А особливо, где кажется, что справедливость не сходствует с их славою, или с безопасностию Царствования.

S. 83

Es ist kein Staat, dem nicht der Gipfel der Macht reitzend scheinet; und wenn es eine Ehre ist, dahin zu gelangen, so ist der Kaufhandel gewiß so ruhmwürdig. Die Athenienser richteten die Seemacht von Syrien, von der Insel Cypern und von Phönicien zu Grunde, erlangten die Oberherrschaft zur See, schrieben dem großen König von Persen Gesätze vor, und erwarben sich die Obermacht über Griechenland selbst, blos durch die Unterstützung die ihnen die Commercien gaben. 

Der handelnde Adel (1756)
Gabriel-François Coyer
C. 95

Нет такого государства, которому бы верх славы прелестен не был; и естьли в достижении до онаго состоит чеcть, то купечество должно непременно быть почтенно. Афиняне разорили сирской, кипрской и фенецианской флот, приобрели на море главную власть, предписывали великому персидскому царю законы, и наконец овладели самой Грециею, не иным чем, как помощию коммерции.

S. 334

Fleiß und Nachtwachen, tiefes Nachsinnen, Erfindung mit unendlicher Mühe, alle Opfer der Bequemlichkeit, der Gesundheit, ja des Lebens, die wir unsrer Ehrliebe bringen, machen sie zu keiner Tugend. Man sey der größte Weltweise und die Bewunderung der Klugen und verdenke sein Leben in nützlichen Erfindungen; man sey der größte Held und wage sein Leben in tausend Gefahren, wo Andre zittern, und besiege ganze Nationen; man sey der größte Dichter und schreibe göttliche Sittensprüche und werde das Orakel der Nachwelt; man sey der größte Künstler und verbeßre den Nutzen der Erde; man sey der weiseste und wachsamste Regent und beglücke sein Volk auf Jahrtausende hinaus! Man kann dieses alles, seiner Ehrbegierde zu Gefallen seyn; des Kützels wegen, den wir bey dem Ruhme empfinden, und gar nicht in Rücksicht auf Gott und Pflicht, und auf den wahren Nutzen der Andern; das heißt, nicht aus Tugend.

Moralische Vorlesungen. T. 1 (1770)
Christian Fürchtegott Gellert
С. 262

Прилежание и неусыпность, глубокое размышление, изобретение с чрезмерным трудом, все жертвы спокойствия, здоровья, да и самой жизни, которую мы своему честолюбию приносим, не делают оное добродетелию; пускай будет великой Философ, и удивление разумных, пускай иждивает свою жизнь, размышляя о полезных изобретениях; пускай будет великой Герой и отважит жизнь свою на тысячу опасностей, где другие дрожать, и победит целые народы; пускай будет великой стихотворец, и напишет божественныя Нравоучения и сделается Оракулом потомства; пускай будет искуснейшей художник и исправит употребление земли; пускай будет мудрейшей и неусыпнейшей правитель и ощастливит свой народ на тысячу лет? Всем сим можно быть, только чтоб угодить своему честолюбию, ради прелести, которую мы при славе чувствуем, но невзирая на Бога и должность и на истинную пользу других, сие значит не из добродетели.

Нравоучение. Т. 1 (1775)
Христиан Фюрхтеготт Геллерт
P. 68

<…> n'être sensible ni à la fausse gloire de s'élever au-dessus de la plus redoutable puissance, ni à la fausse honte de paroître succomber à son crédit ; & se charger volontairement des apparences odieuses de l'iniquité, pour servir la Justice au prix de toute sa réputation, par une constante & glorieuse infamie <…>

С. 19-20

<…> Не быть чувственну ни к ложной славе, превзойти наистрашнейшую власть; ни к ложному стыду, казаться покоряющимся ея силе, и охотно принять на себя гнусный вид несправедливости, дабы с потерянием всей славы своей, чрез постоянное и знаменитое претерпение поношения, [с. 20] услужить правосудию.

P. 338

Je montai sur le Trône. Ne voulant rien omettre de tout ce qui pouvoit m'aider à le remplir avec gloire, je rappellai le souvenir des instructions qui m'avoient eté données. Régnons en paix, me dis-je à moi-même, que la tranquillité de mes sujets soit le doux fruit de mon Gouvernement: les Tartares nos voisins paroissent avoir oublié leurs anciennes querelles, & dépouillé leur fureur; entretenons la bonne intelligence qui regne parmi eux. Le Si-tsang parfaitement soumis à nos ordres, semble faire dépendre son bonheur de sa soumission, tâchons de lui persuader que nous sommes sans défiance; donnons-lui des preuves d'une entiere sécurité. […]

С. 86-87

Возшел я на престол. Ни на одно мгновение не выходит у меня из мыслей, как бы мне [с. 87] царствовать со славою; никогда не забываю данных мне наставлений. Да царствую мирно, говорю я сам в себе, чтоб тишина и спокойствие подданных моих были плодом моего ими правительства. Taтары, соседи мои, являются непомнящими уже старинныя свои вражды, чужды прежняго своего бешенства; да сохраним взаимное согласие между ими. Си-Тсинг безмолвно повинуется воли моей, и сим только средством хощет благоденствовать. Постараемся же уверить его, что не подозреваем его ни в чем; подадим ему доказательство в совершенной того благонадежности.

P. 446

Malgré la grande révolution qui a changé notre droit public un peu plus de deux siecles avant notre Ere Chrétienne, l'ascendant de sagesse, d'equité & de bienfaisance de nos anciennes loix a valu aux nouvelles la conservation d'une partie considérable de ce qu'elles avoient etabli pour exciter l'emulation des services, la rivalité de mérite, & l'ardeur pour la gloire des talens & des vertus. Il faut n'avoir aucune idée de notre gouvernement actuel pour ne pas y voir qu'aucun office, aucune charge, aucun emploi, aucune dignité, aucun rang, les Princes du sang exceptés, n'y est héréditaire, & qu'on n'obtient rien en ce genre que par la supériorité du mérite ou des services […]

С. 146-147

Не взирая на ужасное то государственное потрясение, нарушившее народное у нас право за двести лет с несколькими годами до воплощения Христова. Премудрость, правота и благотворительность древних наших законов, единожды уже взяв верх над сердцами Китайцев, удержали и в законах новейших силу свою, относительно в соревновании отличающихся заслугами и достоинствами, снисканиями славы, дарованиями и доблестьми. Тот не имеeт ни малейшаго понятия о настоящем правительстве Китая, кто не ведает, что у нас всякое общественное служение, всякий чин и достоинство, кроме Князей крови, не суть [C. 147] наследственны, а заступаются токмо по заслугам и способностям.

P. 446

Malgré la grande révolution qui a changé notre droit public un peu plus de deux siecles avant notre Ere Chrétienne, l'ascendant de sagesse, d'equité & de bienfaisance de nos anciennes loix a valu aux nouvelles la conservation d'une partie considérable de ce qu'elles avoient etabli pour exciter l'emulation des services, la rivalité de mérite, & l'ardeur pour la gloire des talens & des vertus. Il faut n'avoir aucune idée de notre gouvernement actuel pour ne pas y voir qu'aucun office, aucune charge, aucun emploi, aucune dignité, aucun rang, les Princes du sang exceptés, n'y est héréditaire, & qu'on n'obtient rien en ce genre que par la supériorité du mérite ou des services […]

С. 146-147

Не взирая на ужасное то государственное потрясение, нарушившее народное у нас право за двести лет с несколькими годами до воплощения Христова. Премудрость, правота и благотворительность древних наших законов, единожды уже взяв верх над сердцами Китайцев, удержали и в законах новейших силу свою, относительно в соревновании отличающихся заслугами и достоинствами, снисканиями славы, дарованиями и доблестьми. Тот не имеeт ни малейшаго понятия о настоящем правительстве Китая, кто не ведает, что у нас всякое общественное служение, всякий чин и достоинство, кроме Князей крови, не суть [C. 147] наследственны, а заступаются токмо по заслугам и способностям.

P. 4

Vous ne pouvez pas, Sire, avec de si belles dispositions, avec tant de rares faveurs du Ciel, demeurer au dessous de la gloire & de la reputation de ce Grand Prince.

С. 5

С столь хорошими расположениями, и с столь редкими дарованиями от Бога вам низпосланными, Ваше Величество не можете быть славою и честию, ниже сего великаго Государя.

История короля Генриха Великаго. T. I (1789)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
P. 23

Pour cet effet il luy apprit par cœur plusieurs belles sentences, comme celle-cy :

Ou vaincre avec justice, ou mourir avec gloire.

Et cette autre : [p. 24]

Les Princes sur leur Peuple ont autorité grande,

Mais Dieu plus fortement dessus les Rois commande.

С. 30

[…] и для того то заставил он его затвердить наизусть многия весьма достопамятныя изречения, как то:

Или праведно побеждать,

Или умирать со славою.

И другое:

Великой властью Царь народом обладает,

Но с большей властью Бог Царями управляет.

История короля Генриха Великаго. T. I (1789)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
P. 241

Il desira que l’Assemblée se tinst à Rouën dans la grande sale de l’Abbaye de Saint Ouën. Au milieu de laquelle il estoit assis dans une chaise élevée en forme de throsne sous un dais : à ses costez estoient les Prelats & Seigneurs ; derriere les quatre Secretaires d’Estat ; au dessous de luy les Premiers Presidens des Cours Souveraines, & les Deputez des Officiers de Judicature & de Finances. Il en fit l’ouverture par une harangue digne d’un veritable Roy, lequel doit croire que sa grandeur & son autorité ne consistent pas seulement en une puissance absoluë, mais au bien de son Estat & au salut de son peuple.

Si je faisois gloire, leur dit-il, de passer pour excellent Orateur, j’aurois apporté icy plus de belles paroles que de bonnes volontez : mais mon ambition tend à quelque chose de plus haut que de bien parler, j’aspire aux glorieux titres de Liberateur & de Restaurateur de la France.

С. 309

Он желал чтоб собрание то было в Руане, в большой зале обители С. Уана, посреди которой он сидел на стуле возвышенном на подобие трона под балдахином; по сторонам его сидели знатное духовенство и вельможи, позади четыре Штатс Секретаря; ниже его первые председатели верховных судов, и поверенные от чиновных, как гражданских [с. 310] так и государственных казначейств. Он открыл совет речью достойною благомыслящаго Государя, которой уверен что величество его и могущество, состоит не в единой только неограниченной его власти, но в пользе Государства и благосостояния народа.

Естлиб я поставлял своею славою, говорил он им, являть себя красноречивым Витием, то поместил бы в моей речи больше краснословия, нежели доброй воли; но мое честолюбие стремится к высочайшему предмету, весьма превосходящему красноречие, я ревную приобресть славные титла избавителя и возстановителя Франции.

История короля Генриха Великаго. T. I (1789)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
P. 501

La Vertu & la Fortune, ou plûtost la Providence Divine s’estoient alliées ensemble pour le couronner de gloire.

С. 313

Добродетель и щастие, или лутче сказать провидение Божие, соединились вкупе для увенчания его славою.

История короля Генриха Великаго. T. II (1790)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
S. 263

Er muß ordentlich in seinem Betragen, und von einem untadelhaften Lebenswandel seyn, um seine Tugend in Credit zu setzen. Höchster Eifer für sein Vaterland, die Religion und die Tugend muß ihn beseelen; er muß so viel, als in seinen Kräften steht, zur Milderung und Tilgung des allgemeinen und einzelen Elendes beytragen; das Laster mit Strenge strafen; mit Großmuth das Verdienst belohnen; Billigkeit muß die einzige Richtschnur seiner Handlungen seyn; er muß bestrebsam, wachbar und unermüdet für das Wohl seines Fürsten, seines Vaterlandes, für das Glück des Einzelen arbeiten. Er muß seine Ruhe für den Dienst, den Fürst und Staat von ihm fodern, aufopfern; er muß für die Rechte seines Fürsten wachen, und für die Erhaltung des Ganzen sorgen. 

Der Mann, dem der Fürst das Richteramt über sein Volk anvertraut hat; den er zum Befehlshaber seiner Kriegsleute machte; mit dem er [S. 264] die Last der Regierungssorgen theilte, ist so unumgänglich an die Erfüllung dieser Pflichten gebunden, daß ihn schon das geringste Versehen gegen dieselben strafbar, und der Würde unfähig macht, die er bekleidet. Nur durch die genaueste, treuste Erfüllung dieser Pflichten wird er seinem Sturze ausweichen, und die Ungnade des Fürsten vermeiden, sich mit Würde auf seinem Posten erhalten, und dauerhaften Ruhm erwerben.

C. 308

Он должен быть в поведении своем порядочен и жизни безукоризненной, дабы привесть в уважение добродетель свою; высочайшая ревность к отечеству, религии и добродетели должна одушевлять его; он должен по возможности сил своих споспешествовать к облегчению и искоренению как всеобщей, так и частных людей бедности; порок строго наказывать, заслуги великодушно награждать; справедливость должна быть единственным правилом деяний его; он должен старательно, бдительно и неутомимо трудиться о благе Государя своего, отечества, и о щастии каждаго человека; жертвовать спокойствием своим службе, требуемой от него Государем и государством; бдеть о соблюдении [c. 309] прав Государя своего и печься о сохранении целаго. 

Тот муж, которому Государь вверил звание судии народа своего, котораго сделал полномощным начальником своих войск, и с которым разделил бремя правления, толь необходимо обязан к исполнению сих должностей, что самое малеишее упущение оных делает его наказания достойным и неспособным к тому достоинству, которым он облечен. Точным и вернейшим только исполнением сих должностей избегнет он низпадения и немилости Государя, удержаться достойно на своей степени и снискать неувядаемую славу.

Have you found a typo?
Select it, press CTRL+Enter
and send us a message. Thank you for your help!