grandeur

.term-highlight[href='/ru/term/grandeur'], .term-highlight[href^='/ru/term/grandeur-']
Оригинал
Перевод
P. 70

D'autant plus soumis qu'il est plus éclairé, le Magistrat qui aspire à être véritablement grand, dépose toute sa grandeur au pied du trône de la Justice.

С. 24

Чем более просвещенный, тем паче повиновенный судья, желающий соделать себя истинно великим, низлагает все свое величие у престола правосудия.

P. 71

<…> Mais elle a toujours regardé avec indignation ces Ministres infideles, qui considerent leur Dignité comme un bien qui leur appartient ; qui cherchent à jouir de leur élévation, comme s'ils étoient Juges pour eux mêmes, & non pour la République ; & qui veulent s'approprier une grandeur que la Patrie ne leur prête que pour les rendre esclaves de tous ceux qui réclament leur autorité.

С. 25

<…> Нет, она всегда с негодованием взирала на тех неверных служителей, кои звание свое почитают благом, им принадлежащим; стараются наслаждаться возвышением своим, как будто б они были судьи собственно для себя, а не для республики, и желают присвоить себе величие, которое отечество дарует им, токмо для порабощения их всем тем, кои требуют от власти их помощи.

P. 72-73

Combien voyons-nous de Magistrats se flatter de devenir grands en brigant avec avidité le frivole, le dangereux honneur de vivre avec les Grands! Pour parvenir à cette fausse grandeur, ils arrachent les bornes que la sagesse de nos Peres avoient établies ; ils confondent les limites de deux Professions dont les mœurs sont absolument incompatibles <…>

С. 29

Колико судей видим мы ласкающихся соделать себя великими чрез алчное снискание суетныя и опасныя чести обращаться с вельможами! Для достижения до сего ложнаго величества разрушают они преграды, постановленные мудростию предков наших; не различают пределы двух знаний, коих нравы совсем не общительны  <…>

P. 73

<…> Disons seulement que l'on sacrifie toujours une partie de cette constante & intrépide liberté, qui est le plus ferme appui de la grandeur du Magistrat.

С. 30

<…> но скажем токмо, что всегда жертвуют частию постоянныя и неустрашимыя оныя вольности, которая составляет наикрепчайшую подпору величию судьи.

P. 74

La simplicité de son cœur, l'égalité de son ame, l'uniformité de sa vie, sont des vertus que sa modestie ne sçauroit cacher. Une douce & majestueuse tranquillité, une autorité visible & reconnoissable l'accompagnent toujours ; sa propre grandeur le trahit, & le livre malgré lui aux louanges qu'il méprise.

Au-dessus de l'admiration des hommes, il n'exige pas même leur reconnoissance. Heureux s'il peut leur cacher le bien qu'il leur fait, & être l'auteur inconnu de la félicité publique !

С. 33

Простосердечие его, равенство его души, единообразность жизни его суть добродетели, коих не может сокрыть скромность его. Приятное и величественное спокойствие, явная и признаваемая власть повсюду сопутствуют ему. Собственное его величие изменяет его, и против его воли предает похвалам, кои он презирает.

Будучи превыше удивления людскаго, не требует он от них и благодарности. Блажен, когда может сокрыть от них творимое им от него благо, и быть неведомым содетелем общественнаго благоденствия!

P. 10-11

Il y a encore une autre espece des génies & des caracteres qui paroissent grands à la [p. 11] vue des ignorans, & qui cependant ne sont pas moins éloignés de la véritable grandeur. Ce sont ceux qui par un faux raisonnement la font consister dans le mal qu'ils se donnent a eux mêmes. Il est beau, il est nécessaire & même il est indispensable, quand on veut aspirer au tître de grand homme, de préferer le bien public a son salut particulier. Mais ce seroit agir contre les principes du sens commun, contre les loix de ce que nous devons a nous mêmes, que de vouloir renoncer de gayeté de cœur, par une fausse idée de grandeur, a tous les avantages temporels, dont nous jouissons & dont nous pouvons jouir avec toute la justice possible.

Discours sur les grands hommes (1768)
Friedrich August von Braunschweig-Lüneburg-Oels
С. 17-19

Есть другой род людей одаренных достоинствами, кои кажутся великими только пред непросвещенными, и кои при всем том весма удалены от великости. [С. 18] Таковые имея поврежденный разум, поставляют оную в тех пороках, которыми они сами исполнены. Сколь приятно и сколь нужно, да при том и необходимо для человека желающаго достигнуть имени великаго, предпочитать общественную пользу собственной своей. Тот поступил бы против разума, и против законов предписывающих долг к самим себе, кто бы захотел исполнен будучи ложною мыслию о великости, отречься всех утешений и выгодностей [с. 19] мирских, коими мы наслаждаемся и имеем оными право наслаждаться.

Разсуждение о великих людях (1786)
Фридрих Август Брауншвейг-Люнебургский
P. 16-17

L’on peut demontrer par là le prix qu'on a attaché toûjours a ces héros qui se sont distingués dans la guerre. Des génies bornés ou preoccupés n'en seront point convaincus, s’imaginant que l'état de héros emmene indispensablement la ruine des provinces, des contrées devastées, des peuples ruinés, des ruisseaux de sang versés ; non ce ne sont pas les victoires par elles mêmes, ce ne sont pas les trophées qui méritent le triomphe & la [p. 17] couronne de laurier ; la valeur, une fermeté inebranlable dans tous les revers ; des ressources continuelles pour pouvoir réparer les malheurs qui lui sont arrivés, une présence d'esprit de savoir d'abord prendre son parti au milieu des dangers dont il est entouré ; c'est ce qui le rend grand & voila un acheminement pour la véritable grandeur. L'utile qui en rejaillit sur nous c'est que de la conduite d'un héros, le bonheur de toute une province, de tout un état dépend quelquefois ; combien ne faut il donc pas d'attention pour ne pas manquer ce but & combien ne lui devons nous pas d'obligation, s'il delivre des peuples entiers, par un dessein sagement premedité & vivement exécuté.

Discours sur les grands hommes (1768)
Friedrich August von Braunschweig-Lüneburg-Oels
С. 29-31

Сим можно доказать цену, приписываемую действиям героев отличившихся в сражениях. Люди ограниченнаго разума и зараженные предразсуждениями почтут за героя токмо того, кто опустошал страны, разорял народ и проливал реками кровь ; нет, сии не суть настоящия [с. 30] победы, сии не суть трофеи достойныя лавроваго венца; мужество, непоколебимая твердость в несчастии всегдашнее обилие способов заглаждать то, что учинено злоключениями, такое присутствие духа, которое научает нас среди окружающих несчастий избирать средства к спасению себя; вот что единственно соделывает великим и ведет к пути истиннаго величества. От таковаго то героя зависит счастие областей, [с. 31] а иногда и целаго государства. Сколь много должен стараться *воспаленный ревностию к отечеству соединить в себе достоинств*, и сколь должны мы быть обязаны, если таковый избавляет своею храбростию и благоразумием целые народы! 

 

[Выделенный * * фрагмент добавлен переводчиком].

Разсуждение о великих людях (1786)
Фридрих Август Брауншвейг-Люнебургский
P. 27-28

La véritable grandeur consistant dans la façon supérieure de penser & d'agir il peut y avoir des grands hommes depuis la houlette jusqu'au trône. Nous sérions donc fort injustes si nous voulions pretendre, que ce n'est qu'en arrivant aux premieres charges dans un état, qu'on dévient grand. L'Histoire nous a démontré que souvent pour ne pas dire la [p. 28] plupart du tems, des intrigues, des favoris ou des corruptions subalternes ont été les seuls moyens pour arriver aux premieres charges. Il seroit donc a conclure de la qu'un homme, qui possede les vrais principes de la grandeur n'auroit jamais recherché ces voyes contraires à la façon de penser d'un homme d'honneur, & qué par conséquent ceux qui s'en sont servis & qui ont réussi d'attrapper de ces charges ont démontré un coeur méprisable, qui dans d'autres occasions seroient capables d'employer les mêmes moyens bas & vils. Ils n'auront cependant qu'une grandeur venale & par conséquent fausse dont ils en retireront encore le desavantage, qu'on découvrira plus aisément leur défauts, parcequ'ils sont plus exposés à la vuë du public. L'on ne sauroit les mieux les définir qu'en disant, que ce sont des marionettes en fait d'esprit & de cœur avec le masque d'un grand homme.

Discours sur les grands hommes (1768)
Friedrich August von Braunschweig-Lüneburg-Oels
С. 53-55

Как истинное величество состоит в превосходном образе мыслей и поступок, то оратай может быть толь же велик, как и Государь. Не справедливо те думают, что невозможно зделаться великим, не будучи знатным человеком. Опыты нам показывают, что нередко достигают знатных достоинств подлостию или покровительством, и смело сказать можно, что человек при истинном величестве [с. 54] никогда не будет снискивать пути к щастию безчестными средствами посрамляющими честнаго человека, и что напротив того те, которые употребляли сии средства для достижения знатности довольно изъявили, сколь подлое имеють они сердце и что и все прочия их дела исполнены пороками и развратностию. Великость их будет ложная и она легко быть может подвержена многим неудобствам; ибо чем более они обратят на себя зрение [с. 55] общества, тем более оное откроет их пороки. Словом, таковых людей всего лучше можно уподобить в разсуждении их сердца и разума выпускным куклам имеющим на себе одну токмо человеческую маску.

Разсуждение о великих людях (1786)
Фридрих Август Брауншвейг-Люнебургский
P. 34-35

Les prejugés encore sont en grande partie la cause pourquoi beaucoup de personnes trouvent des empêchemens pour se porter à la véritable grandeur. L'un aura des prejugés d'éducation, de famille, de nation, l'autre craindra perdre une partie de sa fortune & préférera le vain éclat d'une charge au nom d'honnet homme, quelquefois par interêt & souvent aussi par foiblesse, comme si par manque de cette charge son mérite se trouveroit affoibli.

L'éducation contribue beaucoup au bien ou au mal.

Discours sur les grands hommes (1768)
Friedrich August von Braunschweig-Lüneburg-Oels
С. 66-67

Предразсуждения чаще всего бывают преградою к великости: исполненный предразсуждений воспитания семейства и [с. 67] отечества своего, убоясь потерять мнимое щастие, предпочтет пустой блеск чина имени честнаго человека, думая что недостаток чина в ничто обратить может его достоинства. Воспитание есть главнейшею причиною преклонения человека к добру или злу.

Разсуждение о великих людях (1786)
Фридрих Август Брауншвейг-Люнебургский
P. 18

Et le Roy Henry qui se tenoit asseuré de la future grandeur de son petit fils, le prenant souvent entre ses bras, le baisant, & se souvenant de cette froide raillerie des Espagnols, disoit tout ravi de joye à ceux qui le venoient visiter pour le conjouïr de cette heureuse naissance, Voyez maintenant, ma Brebis a enfanté un Lion.

С. 23

Но Король Генрих предубедясь будущею великостию своего внука, и вспомня о нескладной той насмешке Гишпанцов, держал его в своих объятиях и целуя в безмерном восторге, говорил присудствующим изъявлявшим приемлемое ими участие в благополучном разрешении от бремени его дочери, смотрите теперь, какого льва принесла мне моя овечка.

История короля Генриха Великаго. T. I (1789)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
P. 241

Il desira que l’Assemblée se tinst à Rouën dans la grande sale de l’Abbaye de Saint Ouën. Au milieu de laquelle il estoit assis dans une chaise élevée en forme de throsne sous un dais : à ses costez estoient les Prelats & Seigneurs ; derriere les quatre Secretaires d’Estat ; au dessous de luy les Premiers Presidens des Cours Souveraines, & les Deputez des Officiers de Judicature & de Finances. Il en fit l’ouverture par une harangue digne d’un veritable Roy, lequel doit croire que sa grandeur & son autorité ne consistent pas seulement en une puissance absoluë, mais au bien de son Estat & au salut de son peuple.

Si je faisois gloire, leur dit-il, de passer pour excellent Orateur, j’aurois apporté icy plus de belles paroles que de bonnes volontez : mais mon ambition tend à quelque chose de plus haut que de bien parler, j’aspire aux glorieux titres de Liberateur & de Restaurateur de la France.

С. 309

Он желал чтоб собрание то было в Руане, в большой зале обители С. Уана, посреди которой он сидел на стуле возвышенном на подобие трона под балдахином; по сторонам его сидели знатное духовенство и вельможи, позади четыре Штатс Секретаря; ниже его первые председатели верховных судов, и поверенные от чиновных, как гражданских [с. 310] так и государственных казначейств. Он открыл совет речью достойною благомыслящаго Государя, которой уверен что величество его и могущество, состоит не в единой только неограниченной его власти, но в пользе Государства и благосостояния народа.

Естлиб я поставлял своею славою, говорил он им, являть себя красноречивым Витием, то поместил бы в моей речи больше краснословия, нежели доброй воли; но мое честолюбие стремится к высочайшему предмету, весьма превосходящему красноречие, я ревную приобресть славные титла избавителя и возстановителя Франции.

История короля Генриха Великаго. T. I (1789)
Ардуэн де Бомон де Перефикс
P. 358

La mesme destinée arrive aux Monarchies entieres, lesquelles tombent dans le decry; lorsque le vice y prend la place de la vertu. Une Nation florissante & distinguée, tandis que la foy y règne, se rend l’horreur des autres Nations, en se livrant aux crimes estranges, que luy inspire son changement de religion. La fureur brutale de Rodrigue, bouleverse l’un des plus beaux Royaumes du monde, que la pieté de Pélage, & le zele de Ferdinand relevent après cela, de sa décadence honteuse. La grandeur de la Maison d’Autriche, s’est etablie sur la Religion & sur la bravoure de ses premiers fondateurs ; & cette grandeur subsistera, tant que ces deux fondements subsisteront. 

Le Heros (1725)
Baltasar Gracián
C. 255-256

Такаяж участь постигает иногда и целыя государства, когда оне приходят в безславие, по причине усилившихся в них пороков и развратностей. Цветущая и славящаяся силою своею нация наводит страх соседним народам до тех только пор, пока в ней ревностно соблюдается религия и благочестие; когда же она начнет предаваться развращению, а народ пустится в роскоши и пороки, тогда неминуемо должен обезсилеть и сделаться добычею храбрых и сильных соседей. Зверское Родригово бешенство не разстроило ли самое лучшее и самое благоучрежденное в свете государство, так что естьлиб благочестие Пелагия и горячность к вере Фердинанда не послужили к возстановлению онаго, то едва ли бы когда нибудь пришло оно опять в цветущее свое состояние. Величество Австрийскаго дома конечно утверждено на незыблемых началах веры и храбрости, которую показывали в себе первые его основатели, и сие величество без сомнения пребудет непоколебимым до тех пор, пока помянутыя два основания, поддерживающия силу и могущество сего великаго государства, не будут потрясены и разрушены развратностию нравов народных.

Ирой (1792)
Бальтасар Грасиан
Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!