prince

.term-highlight[href='/ru/term/prince'], .term-highlight[href^='/ru/term/prince-'], .term-highlight[href='/ru/term/princes'], .term-highlight[href^='/ru/term/princes-'], .term-highlight[href='/ru/term/prince-1'], .term-highlight[href^='/ru/term/prince-1-'], .term-highlight[href='/ru/term/princes-1'], .term-highlight[href^='/ru/term/princes-1-'], .term-highlight[href='/ru/term/prince-20'], .term-highlight[href^='/ru/term/prince-20-']
Оригинал
Перевод
P. 25

Une expérience continuelle a pu faire connoître en Europe qu’un Prince qui a un million de Sujets, ne peut, sans se détruire lui-même, entretenir plus de dix mille hommes de troupe : il n’y a donc que les grandes Nations qui aient des armées.

<…> 

Les Fondateurs des anciennes Républiques avoient également partagé [p. 26] les terres : cela seul faisoit un Peuple puissant, c’est-à-dire, une Société bien réglée : cela faisoit aussi une bonne armée, chacun ayant un égal intérêt, & très grand, à défendre sa patrie.

Quand les lois n’étoient plus rigidement observées, les choses revenoient au point où elles sont à présent parmi nous : l’avarice de quelques particuliers, & la prodigalité des autres, faisoient passer les fonds de terre dans peu de mains ; & d’abord les arts s’introduisoient pour les besoins mutuels des riches & des pauvres. Cela faisoit qu’il n’y avoit presque plus de Citoyens ni de Soldats ; car les fonds de terre destinés auparavant à l’entretien de ces derniers étoient employés à celui des Esclaves & des Artisans, instruments du luxe des nouveaux possesseurs : sans quoi l’Etat, qui malgré son déréglement doit subsister, auroit péri.

С. 25

Ежедневное искуство научает нас, что в Европе имеющий миллион подданных [с. 26] князь не может без конечнаго своего разорения содержать больше 10000 войска: следственно одни только великие народы имеют настоящее войско. 

<…> 

Основатели древних республик равно разделили земли; сие одно делало сильный народ, то есть благоустроенное общество; сие так же делало храбрых воинов, понеже каждый имел равную пользу, и весьма великую, защищать свое отечество

Когда законы не были больше строго наблюдаемы, дела приходили в такое состояние, в каком они теперь у нас находятся: от сребролюбия иных, а других разточения земли перешли в немногия руки; и вскоре начили художетсва заводиться для взаимных богатых и убогих нужд. Сие было причиною, что почти не стало больше ни граждан, ни воинов; ибо земли, определнныя прежде для содержания сих последних, употреблены после были на пропитание рабов и художников, служащих орудием [р. 27] к роскоши новых владельцов: без чего правление, которое не смотря на свою нестройность должно пребыть в целости, разрушилось бы.

P. 63

C’étoit en quelque façon une loi fondamentale de la Couronne d’Égypte, que les sœurs succédoient avec les freres ; & afin de maintenir l’unité dans le gouvernement, on marioit le frere [р. 64] avec la sœur. Or il est difficile de rien imaginer de plus pernicieux dans la politique qu’un pareil ordre de succession : car, tous les petits démêlés domestiques devenant des désordres dans l’Etat, celui des deux qui avoit le moindre chagrin soulevoit d’abord contre l’autre le peuple d’Alexandrie, populace immense, toujours prête à se joindre au premier de ses Rois qui vouloit l’agiter. De plus, les Royaumes de Cyrene & de Chypre étant ordinairement entre les mains d’autres Princes de cette maison, avec des droits réciproques sur le tout, il arrivoit qu’il y avoit presque toujours des Princes régnants & des prétendants à la Couronne ; que ces Rois étaient sur un Trône chancelant ; & que, mal établis au-dedans, ils étoient sans pouvoir au-dehors.

С. 62

В Египетском королевстве почиталось се некоторым образом за главный закон, что сестры равное имели с братьями участие в наследстве престола; и для утверждения в правлении согласия брат с сестрою совокупляемы были союзом супружества. Трудно что выдумать столь пагубное в политике, как подобный порядок в наследстве; ибо все мыле домашние раздоры, претворяясь в государственные безпорядки, подавали случай одному из двух, хотя малым чем раздраженному, возмущать немедленно против другаго Александрийский [с. 63] народ; безчисленная чернь, всегда готовая пристать к перьвому из своих государей, который хотел привести ея в волнение. Сверьх того Киринейское и Кипрское королевства обыкновенно принадлежали другим из сего дому произшедшим князьям с взаимными на целое правами; от чего делалось, что всегда почти были правительствующие государи и совместники на царство; что сии государи сидели а колеблющимся престоле; и что будучи худо утверждены внутри, не имели они никакой силы вне государства.

P. 84

On objectera peut-être que les Empires fondés sur les loix des Fiefs, n’ont jamais été durables, ni puissants. Mais il n’y a rien au monde de si contradictoire que le plan des Romains & celui des Barbares : & pour n’en dire qu’un mot, le premier étoit l’ouvrage de la force, l’autre de la foiblesse ; dans l’un la sujétion étoit extrême, dans l’autre, l’indépendance ; dans les pays conquis par les Nations Germaniques le pouvoir étoit dans la main des Vassaux, le droit seulement dans la main du Prince : c’étoit tout le contraire chez les Romains.

С. 84

Может быть возразят, что основанные на Фейдальных законах государства не были никогда долговечны, ниже сильны; но ничто в себе большаго противоречия не заключает, как принятое разположение у Римлян и у Варваров: и кратко сказать, перьвое основано было на силе, другое на слабости: в одном подданство доходило до крайности, в другом независимость: в завоеванных Германскими народами странах власть была в руках у васаллов, одно только право в руках у государя: у Римлян со всем противное сему было.

P. 185

On dit qu’il y a un Prince dans le monde qui travaille depuis quinze ans à abolir dans ses Etats le Gouvernement Civil, pour y établir le Gouvernement Militaire. Je ne veux point faire des réflexions odieuses sur ce dessein : je dirai seulement que par la nature des choses, deux cents Gardes peuvent mettre la vie d’un Prince en sûreté, & non pas quatre-vingt mille ; outre qu’il est plus dangereux d’opprimer un Peuple armé qu’un autre qui ne l’est pas.

С. 192

Говорят, что некоторый государь старается с пятнадцати лет уничтожить в своем государстве гражданское правление, дабы вместо его ввести военное. Я не хочу чрез мои разсуждения приводить в ненависть сие намерение: я только скажу, что разсуждая по свойству вещи, двести оберегателей  могут охранять государеву жизнь, а не 80 тысящь; не упоминая, что опаснее утеснять вооруженный народ, нежели безоружный.

P. 187

La malheureuse coutume de proscrire introduite par Sylla continua sous les Empereurs ; & il falloit même qu’un Prince eût quelque vertu pour ne la pas suivre : Car comme ses Ministres & ses Favoris jetaient d’abord les yeux sur tant de confiscations, ils ne lui parloient que de la nécessité de punir & des périls de la clémence.

С. 194

Введенное от Суллы пагубное изгнания обыкновение продолжалось при императорах; и дабы оному не следовать, требовалось непременно, чтобы государь имел в себе некоторую добродетель: ибо как его министры и его любимцы прежде всего устремляли свой взор на разхищение гражданскаго имения, то они ни о чем больше ему не говорили, как о необходимости наказания, и о произходящей от милости опасности.

P. 219

Les fautes que font les hommes d’Etat ne sont pas toujours libres ; souvent ce sont des suites nécessaires de la situation où l’on est ; & les inconvénients ont fait naître les inconvénients.

La Milice, comme on a déjà vu, étoit devenue très à charge à l’Etat. Les soldats avoient trois sortes d’avantages, la paye ordinaire, la récompense après le service, & les libéralités [р. 220] d’accident, qui devenoient très-souvent des droits pour des gens qui avoient le Peuple & le Prince entre leurs mains.

С. 230

Чинимыя от управляющих государственными делами людей погрешности не всегда от их воли зависят; часто бывают оныя необходимыми следствиями того положения, в котором мы находимся; и от несходствий рождаются несходствия. 

Воинство, как уже показано, весьма тягостно было государству: воины имели троякую выгоду, обыкновенное жалованье, награждение по окончании службы, и случайные прибытки, которые часто пременялись в права для людей, имеющих в своей власти народ и государя.

P. 260

L’histoire de l’Empire Grec, c’est ainsi que nous nommerons dorénavant l’Empire Romain, n’est plus qu’un tissu de révoltes, de séditions & de perfidies. Les Sujets n’avoient pas seulement l’idée de la fidélité que l’on doit aux Princes : & la succession des Empereurs fut si interrompue, que le [р. 261] titre de Porphyrogenete, c’est-à-dire, né dans l’appartement où accouchoient les Impératrices, fut un titre distinctif que peu de Princes des diverses Familles impériales purent porter.

С. 274

История Греческой империи, ибо сим именем будем мы впредь называть Римскую империю, составлена вся из бунтов, возмущений, и измен. Подданные и понятия не имели о оказании должной государям верности: и порядок в наследстве престола столь часто прерывался, что название Порфироднаго, то есть родившагося в тех покоях, где императрицы разрешались от бремени, было отличным наименованием, которое не многия князья разных императорских поколений могли носить.

P. 48

J’ai souvent entendu raisonner Platon sur cette matiere. Il blâmoit la Monarchie, la pure Aristocratie & le Gouvernement populaire. Jamais, disoit-il, les loix ne sont en sûreté sous ces administrations, qui laissent une carriere trop libre aux passions. Il craignoit le pouvoir d’un Prince, qui, seul législateur, juge [p. 49] seul de la justice de ses loix. Il étoit effrayé dans l’Aristocratie, de l’orgueil & de l’avarice des Grands, qui croyant que tout leur est dû, sacrifieront sans scrupule les intérêts de la société à leurs avantages particuliers. Il redoutoit dans la pure Démocratie, les caprices d’une multitude toujours aveugle, toujours extrême dans ses desirs, & qui condamnera demain avec emportement ce qu’elle approuve aujourd’hui avec enthousiasme.

С. 57

Многократо слыхал я Платона о сем разсуждавшаго. Он порицал монархию, чистую Аристократию и народное правление. Никогда, говорил он, законы надежны не бывают под сими правлениями, попущающими страстям излишнюю волю. Он боялся Государя, которой, как один законодавец, един судит и о правосудии его законов. Он ужасался от Аристократии по гордости и сербролюбивой скупости вельмож, которые мня что все им принадлежит, не сумняся на жертву предают пользы общества своим особливым прибыткам. Он опасался от прямаго народнаго правления своевольства черни всегда слепыя, всегда необузданныя в желаниях своих, осуждающия с яростию за утро то, что сего дни с возхищением выхваляла.

P. xc

Si je pouvois faire en sorte que tout le monde eût de nouvelles raisons pour aimer ses devoirs, son prince, sa patrie, ses loix ; qu’on pût mieux sentir son bonheur dans chaque pays, [р. xcj] dans chaque gouvernement, dans chaque poste où l’on se trouve ; je me croirois le plus heureux des mortels.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. VIII

Ежели бы я возмог каким образом произвести, что бы весь свет возъимел новыя причины к возлюблению своих должностей, своего Государя, своего отечества и своих законов, и что бы возчувствовали лучше свое блаженство в каждой земле, в каждом правлении и в каждом состоянии, в каком кто находится; то бы я почел себя наисчастливейшим из смертных.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. liv

Les principales loix relatives à la nature de la démocratie sont que le peuple y soit, à certains égards, le monarque ; à [р. lv] d’autres, le sujet ; qu’il élise & juge ses magistrats ; & que les magistrats, en certaines occasions, décident. La nature de la monarchie demande qu’il y ait, entre le monarque & le peuple, beaucoup de pouvoirs & de rangs intermédiaires, & un corps dépositaire des loix, médiateur entre les sujets & le prince.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. XV

Первейшие законы относительные к естеству в общенародном правлении, суть те, что тут народ есть некоторым образом самодержец; что избирает и судит своих правителей, и что правители в некоторых случаях постановляют определения. Естество самодержавнаго правления требует того, что бы между Государем и народом были многия посредствующие власти, чины и некоторое тело составляющее хранилище законов и посредника между подданными и Государем.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 107

Il faut que les loix leur défendent aussi le commerce : des marchands si accrédités feroient toutes sortes de monopoles. Le commerce est la profession des gens égaux : & parmi les états despotiques, les plus misérables sont ceux où le prince est marchand.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. 107

Надлежит законами запретить им и торги; ибо торгующие состоящие в толь великой доверенности произвели бы (а) все роды Монополий. Купечество не то иное есть как упражнение людей между собою равных; из самовластных правлений есть то самое беднейшее, в котором сам Государь купечествует. 

(а) Монополия значит такой торг, которой одному только человеку, или составленному из некотораго числа людей участки свои в торг положивших обществу, каким нибудь товаром или в одно какое место производить дозволено, а прочим запрещено.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 113

Les corps qui ont le dépôt des loix, n’obéissent jamais mieux que quand ils vont à pas tardifs, & qu’ils apportent dans les affaires du prince cette réflexion qu’on ne peut guere attendre du [р. 114] défaut de lumieres de la cour sur les loix de l’état, ni de la précipitation de ses conseils.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. 114

Собрания держащия в своих руках залог законов ни когда лучше не исполняют воли самодержца, как тогда, когда они шествуя медлительными шагами приносят с собою к разсмотрению дел предлагаемых им от Государя то разсуждение, котораго не можно ожидать о недостатка просвещения придворных людей о законах государственных ниже от скоропостижных их советов.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 116

Le cardinal de Richelieu, pensant [р. 117] peut-être qu’il avoit trop avili les ordres de l’état, a recours pour le soutenir aux vertus du prince & de ses ministres ; & il exige d’eux tant de choses, qu’en vérité il n’y a qu’un ange qui puisse avoir tant d’attention, tant de lumieres, tant de fermeté, tant de connoissances ; & on peut à peine se flatter que d’ici à la dissolution des monarchies, il puisse y avoir un prince & des ministres pareils.

Comme les peuples qui vivent sous une bonne police, sont plus heureux que ceux qui, sans regle & sans chefs, errent dans les forêts ; aussi les monarques qui vivent sous les loix fondamentales de leur état sont-ils plus heureux que les princes despotiques, qui n’ont rien qui puisse régler le cœur de leurs peuples ni le leur.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. 117

Кардинал Ришелье думая, может быть, что он в великое безсилие привел чины государства, имел прибежище для удержания онаго к храбрости своего Государя и его министров; и он требует от них толиких вещей, что по справедливости надобно быть ангелу, что бы иметь только внимания, толико просвещения, толико твердости, и толико знания, и едва ли можно ласкать себя тем, что бы по приведении в разстройку самодержавнаго правления, мог он иметь подобнаго тому Государя и министров

Как люди живущие под благоразумным правлением  несравнено благополучнее тех, кои без законов и предводителей скитаются по пустыням; так самодержцы живущие под основательными законами государства благополучнее самовластных Государей не имеющих [с. 118] ни чего того, что бы могло управлять сердцем народа и их собственным.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 147

Dans nos gouvernemens, les fiefs sont devenus héréditaires. Il a fallu que la  [р. 148] noblesse eût une certaine consistance, afin que le propriétaire du fief fût en état de servir le prince.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. 148

В наших правлениях жалованнныя поместья сделались вотчинами. Надлежит, что бы дворянство имело какое нибудь известное содержание; дабы владелец жалованнаго поместья бы в состоянии служить своему Государю.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 331

L. 370. Les Directeurs de chacun de ces départemens donnent des audiences réglées certains jours de la semaine. La Consulte Royale est le Conseil légal du Prince, pour les affaires de grace et de justice. En son absence, c’est le Gouverneur Général de la Toscane <...> qui y préside.

С. 237

П. 357. Правители каждаго из сих департаментов слушают всех просителей в положенные дни в неделе. Королевская Консулата есть законной совет Государя для дела милости и правосудия. В отсутствии его председательствует в нем Генерал-Губернатор Тосканской.

P. 175

L. 353. Un des premiers objets qui fixerent l’attention du Roi à son avénement au trône, fut de mettre les troupes de terre sur un pied respectable. La politique l’exigeoit pour être au ton de tous les autres Princes de l’Europe, mais plus particuliérement dans un pays où le défaut de forces suffisantes avoit permis aux factieux d’entretenir cette suite continuelle de troubles si funestes au bien de l’Etat.

С. 129

П. 342. Первой предмет, за которой Король принялся по своем возшествии, было приведение сухопутных войск в почтенное состояние. Политика требовала быть наровне с другими Европейскими Государями, и особливо в такой земле, где не имение достаточнаго войска позволяло бунтующим продолжать замешательствы столь вредные благу Государства.

P. 130

L. 339. Telle étoit la constitution fondamentale de cet Etat, qui n’étoit ni purement Monarchique, ni entierement Républicain. Le Roi, le Sénat et le Peuple vivoient, pour ainsi dire, dans une dépendance réciproque, d’où résultoit un équilibre d’autorité, qui, en modérant celle du Prince, assuroit le pouvoir du Sénat et la liberté du Peuple.

С. 81

П. 328.Таково было коренное основание сего Государства, которое впрочем не можно назвать ни совершенно монархическим, ни совсем республиканским. Король, Сенат и народ жили, так сказать, во взаимной зависимости; а из сего изтекало равновесие власти, которая, умеривая власть Государя, убезпечала могущество Сената и вольность народа.

P. 183

L. 340. Ce prince gouverna injustement, et ne voulut regner que par le terreur ; ce qui donna lieu à une revolution qui rendit le Gouvernement aristocratique. Le Peuple, sensible aux bienfaits de ceux qui l’avoient [p. 184] délivré du Tyran, se soumit à leur conduite ; mais bientôt les Plébïens se sentirent dans les chaînes de la servitude ; le moment de la mort de Tarquin fut précisément l’époque où les Nobles commencerent à les opprimer. Le Peuple n’eut plus de part à l’Administration ; et toute la puissance passée dans les mains du petit nombre, devint oligarchique.

С. 116

П. 329. Сей Государь правил неправедно, и хотел править единым только страхом; что произвело замешательство, учинившее правление аристократическое. Народ, чувствуя благодеяние освободивших его от тирана, подчинил себя их поведению; но вскоре плебеяне познали тягость оков рабства, и час смерти Тарквина была точная эпоха, когда дворяне начали их угнетать. Народ не имел больше участия в правлении: вся власть, вошед в руки малаго числа, учинилась олигархическою.

P. 8

La Foi & la Religion sont l'appui le plus ferme, & le plus solide fondement d'un Empire ; l'Etat s'augmente à mesure qu'elles prennent de l'accroissement, & leur diminution est cause que dans un Royaume les choses tombent en décadence, & déperissent insensiblement. Que le Prince sçache que c'est particulierement à la foi qu'il est redevable de la soumission très parfaite qu'il trouve dans l'esprit des peuples ; mais en récompense, la foi exige du Prince  l'établissement de ses mysteres, de ses verités & de ses ceremonies.

Л. 15 об. – 16.об.

Вера и закон суть наикрепчайшие подпоры и наитвердейшее основание государства. Государство приумножается по мере как распространяется вера и закон, когда ж оне в упадке, то все государство придет в беспорядок, да и невидимо погибнет. Государь должен ведать, что он единаго толко верою утвердить может совершенную покорность в сердцах народа; напротив того вера в награждение себе требует совершения таин своих, утверждения истинны своея и отправления службы к богу.

P. 60–61

Quand on veut recompenser, il faut devant toutes choses avoir égard aux services des personnes, & leur faire justice ; car les recompenses ne sont pas dûes à tous les gens qui les pretendent, mais seulement à ceux que l'on en juge dignes. L'ambition ne doit point tenir lieu de merite, ni les pretentions passer pour des services réels. Les Empereurs Théodose & Valentinien, ont toujours fait mention dans les provisions des charges, des Gouvernemens & des autres emplois qu'ils donnoient à leurs sujets, des raisons & des motifs qui les portoient à en user de la sorte, & ils vouloient bien que tout le monde sçût, que les gens qu'ils choisissoient pour remplir ces hautes charges, y avoient quelque droit, puis qu'outre leur merite particulier, l'Etat avoit encore tire d'eux de grands services. Quiconque en use autrement, s'attribue un pouvoir qui ne lui appartient pas ; Et si l'on veut se donner la peine d'examiner un decret que ces mêmes Empereurs ont porté, l'on reconnoîtra indubitablement, en penetrant le sens que renferment leurs paroles, qu'il n'est nullement permis aux Souverains de disposer des charges & des emplois suivant qu'il leur plait, car la loi dit expressément qu'à l'égard des dignités & des recompenses, il y a une obligation fondée sur la justice, & laquelle on doit satisfaire, & qu'en ces sortes de rencontres le Prince tient seulement lieu d'un interprete, pour declarer à qui l'honneur appartient, & quel est celui quel'on doit recompenser. Ou si vous voulez, le Prince en cette occasion est un ministre fidele & incorruptible, qui dispense sagement le bien qu'on lui a confié.

Л. 82 об. – 84

Когда надобно ково наградить, то должно наперед разсмотреть заслуги ево и потом уже зделать удоволствие, ибо награждение следует не для всех тех, кто онаго требует, но толко тем, ково почтут оного быть достойным. Честолюбие не должно приемлемо быть за достоинство, ниже требование за особливые услуги; императоры Феодосий и Валинтион при провождении в губернаторы и протчие чины объявляли всегда те обстоятелства и причины, для чего возводили они их на такой степень и чрез то всему свету показывали, что избираемые ими в те чины персоны имели к тому некоторое право, ибо они сверх природнаго их достоинства показали г[осу]д[а]рству и знатные еще услуги; когда ж государь поступает в том противным образом, то он присвоивает себе такую власть, какая ему не принадлежит, и естьли разсмотреть закон сих же императоров, то содержание онаго ясно покажет, что монархом нимало не дозволяется возводить в чины и определять к должностям по своему соизволению, ибо в законе точно изображено, что в разсуждение достоинства и награждения есть некоторая должность, основанная на справедливости, которая требует точнаго исполнения; и что в таких случаях государь представляет персону истолкователя, которой по справедливости должен об[ъ]явить, кому та честь принадлежит и кто заслужил награждение или может также назватся верным и не мздоивчивым министром, которой с разумом делает участниками благополучия порученнаго ему.

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!