Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление.
Спасибо за участие!
Claude-François-Xavier Millot (1726–1785) / Клод Франсуа Ксавье Милло

Древняя и новая история, от начала мира до настоящаго времени. Ч. 8

Описание

Язык оригинала, с которого сделан перевод
Французский  
Название в русском переводе
Древняя и новая история, от начала мира до настоящаго времени, содержащая в первых четырех частях историю египтян, китайцов, ассириян и вавилонян, финикиян, евреев, мидян и персов, индиян, скифов и цельтов, греков, римлян и кафагенян, с присовокуплением общих примечаний о других древних асийских народах; а в последующих пяти частях всех империй, королевств, республик и других владений, в Европе ныне известных. Сочинение г. аббата Милота, члена многих академий. Ч. 8
Переводчик
Михаил Иванович Багрянский  (1761–1813)
Место публикации
Москва
Типография/издатель
Иждивением Типографической компании: Тип. И. Лопухина
Год публикации
1785
Объём
534 с.
Номер по Сводному каталогу
4243
Место хранения
РГБ; БАН; РНБ; ГПИБ
Автор описания
Анна Агапова

Образец текста

Оригинал
Перевод
P. 11

Si la politique, comme on ne peut guère en douter, eut beaucoup de part à la conversion du monarque, jamais peut-être elle ne fit un plus grand bien au royaume. Quelle espérance pouvoit-il y avoir de finir [p. 12] autrement la guerre civile ; puisque des ligueurs effrénés saisirent ce moment pour redoubler leurs efforts ?

C. 17

Если в обращении сего монарха к Римской вере способствовала политика, в чем нельзя почти и сомневаться, то может быть не учинила она никогда Французскому королевству толь великого добра; да и мог ли он иметь какую-нибудь надежду к окончанию междоусобной войны другим образом?

P. 21

En effet, son règne de quarante-deux ans produisit des calamités sans nombre, que ses propres sujets partagèrent avec les autres nations. Tyran farouche & implacable, il vouloit règner par la terreur.

C. 28

В самом деле, 42-летнее его царствование произвело бесчисленные бедствия, в коих с прочими народами участвовали также и собственные его подданные. Сей государь, будучи свирепым и неупросимым мучителем, хотел царствовать над народом своим одним только страхом.

P. 33

Une chose infiniment honorable à sa mémoire, c’est que, malgré l’exercice d’une autorité absolue, & d’une sévérité souvent rigide, elle sut [p. 39] toujours chère à ses sujets.

C. 44

Прославляется же память сей государыни паче всего за то, что не взирая на употребляемое ею совершенное самовластие и весьма часто жестокую строгость, была сия любима всеми своими подданными; <…>.

P. 41

La guerre de Hollande continuoit toujours. Henri protégeoit les braves [p. 46] républicains, qui depuis tant d’années résistoient à la puissance espagnole. Il eut la gloire de leur procurer un titre d’indépendance, que leur invincible courage n’avoit pu encore obtenir.

C. 52

Голландская война продолжалась непрестанно, а Генрих покровительствовал сим храбрым республиканцам, которые толь много лет противился целой Испанской силе; да и получил он себе ту славу, что мог им доставить название независимых, чего по сие время не могли они еще достать всею своею непобедимую храбростью.

P. 65

Le dernier roi avoit supprimé la noblesse acquise par la seule possession des fiefs : Henri IV supprima encore celle que donnoit la seule profession des armes. Les priviléges, attachés à la qualité de noble, onéreux au peuple, ne doivent certainement être accordés qu’avec beaucoup de réserve.

C. 81

Хотя уже бывший король и отрешил дворянское достоинство, которым пользовались только по владению каких-нибудь поместий, но Генрих IV не велел называться благородными и тем, кои получили сие название одною военною службою; ибо соединенные с сим достоинством тягостные прочему народу преимущества долженствуют быть раздаваемы не инако, как с величайшим рассмотрением и осторожностью.

P. 174

Dans un de ces derniers écrits, la constitution angloise est représentée comme un mélange de trois gouvernemens, monarchique, aristocratique, démocratique, tempérés l’un par l’autre.

C. 210

В одном парламентском объявлении состояние Аглинское изображено смешанным из трех правлений, то есть из самодержавия, из господодержавия и из народодержавия, которые делают друг другу перевес.

P. 183

Les pairs ayant rejeté ce bill affreux, on déclare que le peuple est la source de toute autorité légitime ; que par conséquent, les communes, choisies par le peuple qu’elles représentent, ont la supreme autorité de la nation, & que tout ce qu’elles jugent loi, à force de loi sans le consentement du roi & des pairs.

C. 221

Но заседающие в нынешнем парламенте перы отвергли то ужасное определение, в котором заключалось, что народ есть источник всякой законной власти, и следственно выбранный народом и представляющий оный нижний парламент имеет над всем государством верховную власть, и что все то, что почтет он законом, должно признавать за закон, не требуя на то никакого согласия ни [с. 222] от короля, ни от перов.

P. 187

<…> & que les malheurs de la nation venoient jusqu’alors, ou d’une anarchie pleine de désordres, ou d’une aristocratie tyrannique.

C. 226

<…> и что народные бедствия происходили либо от наполненного непорядками безначалия, либо от мучительного многодержавия.

P. 196

L’esclavage est la ressource du peuple. Cette nation guerrière, invincible du temps de Charlemagne, est en proie aux insultes des Normands, pirates sans discipline, sans honneur. On n’en sera point étonné, si l’on réfléchit sur les discords civiles, & sur les maux inséparables de l’anarchie. L’état de société étoit alors un état de guerre. Ce mot dit tout.

C. 237

Что же следует до всего простонародия, то было все оно в невольничестве; почему сей военный и во время Карла великого непобедимый народ учинился добычей и предметом ругательства Норманнов, или такого народа, который был не иное что, как незнающие никакого порядка ни чести морские разбойники. Сему никто не удивится, если только рассудить о тогдашнем несогласии граждан, и о тех бедствиях, которые бывают с безначалием неразлучны; ибо как все общественное состояние было тогда состоянием военным, то сего самого уже и довольно к изъяснению прочего.

P. 199

Ils forment ces communautés municipales, ces communes, gouvernées par leurs propres magistrats, & armées pour la défense de leurs priviléges, avec l’obligation de servir le prince contre ses ennemis.

C. 241

Потом учинили они гражданские сообщества, или сословия, управляемые собственными своими судьями, и вооруженные для защищения своих преимуществ с тем обязательством, чтоб служить им государю против его неприятелей.

P. 209

Tous les grands fiefs, excepté le comté de Flandre, se trouvent réunis à la couronne. Son domaine est inaliénable : ce principe essentiel est déclaré loi fondamentale de la monarchie. On a de plus écarté les anciens inconvéniens des apanages. Les finances, la justice, la législation, le pouvoir militaire, résident dans le souverain. Il est donc pleinement monarque. Les états généraux n’ont pas même été convoqués une seule fois pendant le règne de François I pendant de guerres si longues & si ruineuses. L’unique objet de cette assemblée, incertaine de ses droits, manquant de principes & d’harmonie, presque toujours pleine de divisions, étoit de donner des [p. 210] secours extraordinaires. François se passa de tels secours ; Henri VIII lui-même en Anglettere, ni Charles-Quint en Espagne, n’avoient pas tant de pouvoir.

C. 253

Все бывшие поместья, исключая из того одного графа Фландрского, были присоединены к [c. 254] королевскому владению; да уже и не могли они выйти в другие руки, и сие важное правило включено в число коренных государственных законов. Сверх же того отвращены древние неспособности, которые происходили от разделения государства на многие господства; а откупы, правосудие, законоположение и власть военная, и принадлежали одному только государю, да и находились в собственной его власти. Что же следует до государственных чинов, то не были они во все царствование Франциска I созываемы ни единого разу, хотя и происходили тогда долговременные и разорительные войны. Ибо как сии незнающие истинных своих преимуществ и не имеющие никаких правил, ни согласия, а потому и находящиеся во всегдашних раздорах собрания, созываемы были только для получения от них в чрезвычайных обстоятельствах вспомоществования: то Франциск и без такового их пособия мог обойтись очень легко, хотя ни сам Генрик VIII в Англии, и Карл V в Испании, отнюдь не имели таковой власти, с какой владел он Францией.

P. 237

Les libertés de l'église gallicane étoient pour ce corps en général, je ne dis pas un probléme, mais presque une erreur. Dans les derniers états-généraux en 1614, le cardinal du Perron, célèbre par son ambassade à Rome sous Henri IV, s’étoit exprimé en prélat italien plutôt que françois. Son rituel d’Evreux faisoit de la bulle In coenâ Domini une loi sacrée & inviolable. Au contraire, dans la même assemblée, le tiers-état n’avoit pu faire passer en loi l’indépendance de la couronne ; & s’étoit attiré, en le proposant, les clameurs du corps ecclésiastique.

C. 288

<…> ибо свобода галликанской церкви почиталась от всего сего сословия не только за задачу, но почти и за самое заблуждение. В последнем же собрании государственных чинов, то есть в 1614 году, славный, по посольству его при Генрике IV в Риме, кардинал Перрон говорил так, как надлежит Итальянскому архиерею, а не Французу. Служебник его Эвреский, сочиненный им из грамоты папской in cana Domini, почитался от него за священный и нерушимый закон. Напротив же того в сем же самом собрании третье сословие не могло пропустить того, чтоб не утвердить законом независимости престола, и предлагая оное духовным, услышало от них великий вопль.

P. 349

Mais ce prince, d’un autre côté, gagna plus dans son propre royaume, qu’il n’auroit pu gagner par des conquêtes : s’il faut mesurer le bonheur des souverains au degré de pouvoir qu’ils ont sur les peuples. La valeur avec laquelle on l’avoit vu défendre Coppenhague contre Charles X, le rendoit cher à la nation, en même temps qu’on détestoit l’injustice de la noblesse & du sénat, dont la puissance étoit devenue tyrannique ; car ils rejetoient sur les autres le faix [sic] des impôts. Pour se venger de ces oppresseurs, on sacrifia au roi la liberté nationale. L’assemblée des états de 1660, rendit la couronne pleinement héréditaire [p. 350] dans la maison de Fréderic, & lui déféra l’autorité absolue, sans que les nobles s’y pussent opposer.

C. 419

С другой стороны, сей государь получил гораздо больше прибыли в собственном своем государстве, против того, чтобы мог он завоевать; если только можно измерять благополучие государей по степеням их власти над своими народами. Ибо оказанная им в защищении от Шведского короля столичного города Копенгагена великая храбрость, учинила его чрезвычайно милым всем своим подданным [с. 420] в то время, когда ненавидели они неправосудие благородства и сената, которых власть учинилась уже мучительною; а чтоб отомстить угнетателям сим, то и пожертвовали они королю своему общенародной вольностью. Вследствие чего в 1660 году собрание государственных чинов учинило престол сего королевства в доме Фридериковом совершенно наследным, да и поручило ему самодержавную власть; чему благородные люди и не смели противиться.