lèse-majesté

.term-highlight[href='/ru/term/leze-majeste'], .term-highlight[href^='/ru/term/leze-majeste-'], .term-highlight[href='/ru/term/lese-majeste'], .term-highlight[href^='/ru/term/lese-majeste-']
Оригинал
Перевод
P. 5

Se bien garder de vaincre son Maître
Toute supériorité est odieuse, mais celle d’un Sujet sur son Prince est toujours folle, ou fatale. L’homme adroit cache des avantages vulgaires, ainsi qu’une femme modeste déguise sa beauté sous un habit négligé. Il se trouvera bien, qui voudra ceder en bonne-fortune, & en belle-humeur, mais personne, qui veüille [p. 6] ceder en esprit, encore moins un Souverain. L’Esprit est le Roi des Atributs, &, par conséquent, chaque ofense, qu’on lui fait, est un crime de leze-majesté. Les Souverains le veulent être en tout ce qui est le plus éminent. Les Princes veulent bien être aidés, mais non surpassés. Ceux, qui les conseillent, doivent parler comme des gens, qui les font souvenir de ce qu’ils oublioient, & non comme leur enseignant ce qu’ils ne savoient pas. C’est une leçon, que nous font les Astres, qui bien qu’ils soient les enfans du Soleil, & tout brillans, ne paroissent jamais en sa compagnie.

L'Homme de cour (1725)
Nicolas Amelot de la Houssaye, Baltasar Gracián
C. 5

Весьма храниться, от взятия власти, над государем своим.
Всякое самовольное похищение власти, опасно: а особливо подданного над Государем его, безумно, и пагубно. Искусной человeк, всегда малую прибыль таит, власно так как добродeтельная жена, красоту свою под простым платьем кроет. Могут сыскаться такия, что в щастии и в веселии уступят; а в разумe уже никто, а особливо Самодержец, уступить не похочет. Ум есть Царь всeх свойств, и слeдственно учиненное ему безчестие; за оскорбление Величества почитается. Государи хотят вспоможены, а не превзойдены быть. Совeтующия им, должны так предлагать, как бы напоминая о забвенном. Сей примeр подают нам звeзды, и мeсяц: которыя хотя и ясны, однако Свeтлeйшему Солнцу; всегда уступают.

Придворной человек (1741)
Николя Амело де ла Уссе, Бальтасар Грасиан
P. 218

Une de ses premières lois renferme la maxime la plus digne des vrais monarques : La majesté souverain, dit-il, se fait honneur, en se reconnoissant soumise aux lois. La puissance des lois est le fondement de la nôtre. Il y a plus de grandeur à leur obéir qu’à commander seul sans elles. C’est, dit M. le Beau plus grande leçon qu’un souverain ait jamais faite à ses pareils.

On trouve vers le même temps une loi de Théodose II, qui n’annonce pas à beaucoup près tant de sagesse. Il défend, comme crime de lèse-majesté, non-seulement de porter des étoffes de la teinture des ornemens impériaux, mais d’en garder chez soi. C’est-là qu’on reconnoît le despotisme.

C. 222

Один из первейших законов его заключает правило достойнейшее истинных монархов: самодержавное величество, говорит он, делает честь, когда признает себя подверженным законам. Сила законов есть основание нашего могущества. Более величества в повиновении им, нежели в начальствовании без них. Се самое, говорит г. ле-Бо, величайшее наставление, какое токмо давал самодержавец равным себе.

Около сего же времени сыскали некоторой Феодосиевой закон, которой не возвещает такой мудрости. Он запрещает, яко преступление оскорбления величества, не токмо носить штофы с вышитыми императорскими украшениями, но и хранить у себя. В сем видеть можно деспотство.

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!