lumières

.term-highlight[href='/ru/term/lumieres'], .term-highlight[href^='/ru/term/lumieres-'], .term-highlight[href='/ru/term/lumieres-1'], .term-highlight[href^='/ru/term/lumieres-1-'], .term-highlight[href='/ru/term/lumieres-2'], .term-highlight[href^='/ru/term/lumieres-2-']
Оригинал
Перевод
Т. 5. P. 343

S’il y a des lois pour l’âge mûr, il doit y en avoir pour l’enfance, qui enseignent à obéir aux autres ; & comme on ne laisse pas la raison de chaque homme unique arbitre de ses devoirs, on doit d’autant moins abandonner aux lumieres & aux préjugés des peres l’éducation de leurs enfans, qu’elle importe à l’état encore plus qu’aux peres ; car selon le cours de nature, la mort du pere lui dérobe souvent les derniers fruits de cette éducation, mais la patrie en sent tôt ou tard les effets ; l’état demeure, & la famille se dissout. Que si l’autorité publique en prenant la place des peres, & se chargeant de cette importante fonction, acquiert leurs droits en remplissant leurs devoirs, ils ont d’au tant moins sujet de s’en plaindre, qu’à cet égard ils ne font proprement que changer de nom, & qu’ils auront en commun, sous le nom de citoyens, la même autorité sur leurs enfans qu’ils exerçoient séparément sous le nom de peres, & n’en seront pas moins obéis en parlant au nom de la loi, qu’ils l’étoient en parlant au nom de la nature.

L’éducation publique sous des regles prescrites par le gouvernement, & sous des magistrats établis par le souverain, est donc une des maximes fondamentales du gouvernement populaire ou légitime.

С. 34

Ежели есть законы для людей совершеннаго возраста, должны быть также и для детей научающие покорятися другим; и как не дозволяется рассудку человека участнаго быть произвольну в своих должностях, тем меньше надобно оставлять единственно знаниям и предрассудкам отцовским воспитание детей, что оное больше еще нужно обществу, нежели отцам их: по порядку природы, смерть отцовская часто лишает его последних плодов того воспитания; а отечество [c. 35] плоды его рано или поздно чувствует; общество пребывает, а семья разрушается. Ежели власть общественная заняв места отцовския, и приняв на себя иго важнаго сего звания, исполняя их должности получит их права, они тем меньше за то имеют причины негодовать, что в сем случае они только имя переменили, и будут вообще под именем граждан иметь ту же власть над их детьми, которую они имеют каждый порознь под именем отцов; и дети также будут покорны гласу их именем природы.

И так воспитание сообщественное под предписанными правилами от правительства и под правителями постановленными от Государя, есть одно из основательных установлений правления народнаго или законнаго.

P. 43

Quand nous voudrions supposer un homme Sauvage aussi habile dans l'art de penser que nous le font nos Philosophes ; quand nous en ferions, à leur exemple, un Philosophe lui-même, découvrant seul les plus sublimes verités, se faisant, par des suites de raisonnemens très abstraits, des maximes de justice & de raison tirées de l'amour de l'ordre en général, ou de la volonté connue de son Createur : En un mot, quand nous lui supposerions dans l'Esprit autant d'intelligence, & de lumiéres qu'il doit avoir, & qu'on lui trouve en effet de pesanteur & de stupidité, quelle utilité retireroit l'Espéce de toute cette Métaphisique, qui ne pourroit se [p. 44] communiquer & qui periroit avec l'individu qui l'auroit inventée ?

С. 27

Когда бы мы хотели положить дикаго человека столько искусным в размышлениях, как его представляют нам наши Философы; когда бы мы, по их примеру, зделали его самого Философом, открывающим чрез самого себя превысочайшия истинны, делающим себе, чрез последствие весьма [с. 28] отделенных разсуждений, правила о справедливости и причине выводимые из любви к порядку вообще, или из сведомой ему воли его творца; одним словом, когда бы мы присвоили его уму столько смысла и просвещения, сколько он иметь должен, и сколько в самой вещи находится в нем, неповоротливости и несмысленности: какую пользу получил бы весь род изо всей такой Метафизики, которая не могла бы другим быть сообщаема, и погибла бы вместе с вымыслителем своим?

P. 95

Le premier qui ayant enclos un terrain, s'avisa de dire, ceci est à moi, & trouva des gens assés simples pour le croire, fut le vrai fondateur de la société civile. Que de crimes, de guerres, de meurtres, que de miséres & d'horreurs n'eût point épargnés au Genre-humain celui qui arrachant les pieux ou comblant le fossé, eût crié à ses semblables. Gardez-vous d'écouter cet imposteur ; Vous êtes perdus, si vous oubliez que les fruits sont à tous, & que la Terre n'est à personne : Mais il y a grande apparence, qu'alors les choses en étoient déjà venües au point de ne pouvoir plus durer comme elles étoient ; car cette idée de propriété, dependant de beaucoup d'idées antérieures qui [p. 96] n'ont pû naître que successivement, ne se forma pas tout d'un coup dans l'esprit humain : Il falut faire bien des progrès, acquerir bien de l'industrie & des lumières, les transmettre & les augmenter d'âge en âge, avant que d'arriver à ce dernier terme de l'état de Nature.

С. 59

Первый, который оградив несколько земли, вздумал сказать, сие принадлежит мне, и нашел людей толико простых, кои тому поверили, был подлинный основатель гражданскаго общества. Коликих беззаконий, убивств и браней, коликих бедствий и ужасностей, отвратил бы от человеческаго рода тот, который бы вырвав колья, или засыпав ров, возгласил всем подобным себе: хранитесь, послушаться сего обманщика, пагуба вам последует, естьли вы забудете, что плоды суть для всех, а земля не принадлежит никому! Но весьма вероятно, что тогда дела дошли уже до такой степени, что не могли далее остаться в том состоянии, в котором находились; ибо как понятие о собственности, зависящее от многих предследующих, не иначе произшедших как с продолжением времени, не могло вообразиться вдруг в человеческом разуме; то надлежало прежде зделать многия приращения, приобрести довольно искусства и просвещения; и оное предать и умножить от рода в род, прежде достижения к сему последнему пределу природнаго состояния.

P. 62

Je demande laquelle, de la vie Civile ou naturelle, est la plus sujette à devenir insupportable à ceux qui en jouïssent ? Nous ne voyons presque autour de nous que des Gens qui se plaignent de leur exstience ; plusieurs mêmes qui s'en privent autant qu'il est en eux, & la réunion des Loix divine& humaine suffit à peine pour arrêter ce desordre : Je demande si jamais on a ouï dire qu'un Sauvage en liberté ait seulement songé à se plaindre de la vie & à se donner la mort ? Qu'on juge donc avec moins d'orgueil de quel côté est la véritable misére. Rien au contraire n'eût été si misérable que l'homme Sauvage, ébloui par des lumieres, tourmenté par des Passions, [p. 63] & raisonnant sur un état différent du sien. Ce fut par une Providence très sage, que les facultés qu'il avoit en puissance ne devoient se développer qu'avec les occasions de les exercer, afin qu'elles ne lui fussent ni superflues & à charge avant le tems, ni tardives, & inutiles au besoin. Il avoit dans le seul instinct tout ce qu'il lui falloit pour vivre dans l'état de Nature, il n'a dans une raison cultivée que ce qu'il lui faut pour vivre en société.

С. 39

Я вопрошаю которая жизнь, гражданскаяили естественная, подвержена более учинится несносною пользующимся оными? Мы не видим почти вокруг себя кроме таких людей, кои жалуются на свое бытие; многие еще есть такие, которые лишают сами себя онаго сколько от них зависит; так что, законы божеские, и человеческие совокупно едва довольны ко отвращению сего безпорядка: я вопрошаю, слыхано ли когда, чтоб дикий человек находящейся в свободе, хотя помыслил жаловаться на жизнь свою, и предать себя смерти? И так, пускай разсуждают с меньшею гордостию, с которой стороны есть прямая бедность. Напротиву того ничего не было бы бедняе человека дикаго ослепленнаго просвещением, терзаемаго страстьми, и разсуждающаго о состоянии отменном от его состояния. Сие было определено от премудрейшаго провидения, что все те способности, которыя он имел во власти своей, не долженствовали открыться иначе как по случаям в них упражнения, дабы они не были ему излишними, или тягостными прежде времени, ни поздными и безполезными в надобности. Он имел в едином внутреннем побуждении все что ему нужно было для жизни в состоянии естественном, и не имеет в разумении исправленном ничего более, как только что ему нужно для жития в обществе.

P. 114

<…> & c'est faute d'avoir suffisamment distingué les idées , & remarqué combien ces Peuples étoient déjà loin du premier état de Nature, que plusieurs se sont hâtés de conclure que l'homme est naturellement cruel & qu'il a besoin de police pour l'adoucir, tandis que rien n'est si doux que lui dans son état primitif, lorsque placé par la Nature à des distances égales de la stupidité des brutes & des lumiéres funestes de l'homme civil, & borné également par l'instinct & par la raison à se garantir du mal qui le menace, il est retenu par la pitié Naturelle de faire lui-même du mal à personne, sans y être porté par rien, même après en avoir reçû. Car, selon l'axiome du sage Locke, il ne sauroit y avoir d'injure, où il n'y a point de propriété.

С. 70

А то произошло от недовольнаго различения идей, и от непримечания сколько сии народы были уже далеко от природнаго состояния, что многие поспешно заключили, якобы люди естественно суть мучители, и что потребно градоначальное учреждение для его укрощения; между тем как нет ничего кротчае человека в первобытном его состоянии, когда он будучи помещен природою в равном разстоянии как от несмысленности скотов, так и от пагубнаго просвещения человека гражданскаго, и ограничен равно побуждением и разсудком сохранять себя от устращающаго зла, природною жалостию удерживается творить зло кому либо, не будучи к тому привлекаем ничем, хотя бы и сам оное от другаго претерпел. Ибо по основанию мудраго Локка, неможет тамо быть обиды, где собственности нет.

P. 69

Qu'il est rare de trouver des génies assez supérieurs pour tempérer par leur modestie, l'éclat de la supériorité de leurs lumieres ; & pour adoucir, par leur sagesse, l'empire d’une raison dominante qui se sent née pour être souveraine!

С. 20

Коль редки разумы толико превосходные, дабы кротостию умеряли сияние превосходнаго просвещения своего, и мудростию услаждали владычество разума господствующаго, который чувствует себя рожденным для управления!

Р. 35

(10) 

Ce ne sont point les lumieres des sujets que le Prince doit craindre, c’es leur ignorance. Celle des Lettres est toujours suivie de celle des Loix, comme celle-ci l’est de celle des devoirs. Le savoir rend tranquile, fournit une douce occupation, & éclaire sur les suites de l’indocilité ; mais les gens peu insruits & les gens oisife sont également dangereux dans un Etat. Le Gouvernement n’a autre objet que de rendre les homes heureux ; & il est si utile aux hommes, que tous les avantages dont ils jouissent sur la terre, leur fortune, leur honneur, leur vie en dépendent.

L’homme d’état, par Nicolo Donato. T. 1 (1767)
Nicolò Donà (Donato), Jean-Baptiste-René Robinet
Л. 15

Примечание (10)

Государь не просвещения подданных своих страшится должен, но невежества их. Ученость всегда предшествует знанию законов, и неразрывно сопрягается с исполнением должностей. Просвещение делает спокойным, доставляет приятное упражнение и показывает пагубныя следствия грубости; праздные не всегда весьма вредны для Государства. Как правление не имеет другаго предмета, кроме того, чтоб сделать людей счастливыми, то и нужно для них, чтоб все выгоды, [л. 15 об.] коими они пользуются на земли богатство, честь и жизнь их от онаго зависили [sic].

Статской человек (1786)
Николо Дона (Донато), Жан-Батист-Рене Робине
P. 101

Notes sur le chapitre III

(2)

Second moyen : polir une Nation & en étendre les lumieres

Voulez-vous prévenir les crimes ! Faites que les lumieres accompagnent la liberté. A mesure que les connoissances s’étendent, les maux qu’elles entraînent diminuent, & les avantages qu’elles apportent deviennent plus grands. Au lieu que l’ignorance & l’abrutissement sont des causes de toutes sortes de désordres. Quand les hommes manquent de principes, il n’y a que la crainte des supplice les plus cruels qui puisse les tenir en bride. Les moeurs s’adoucissent à mesure que l’esprit s’éclaire. Devant les lumieres répandues avec profusion dans une nation, on voit disparoître la cruauté & la fraude, trembler l’autorité lorsqu’elle est desarmée de raisons, & demeurer immobile la seule force des loix. Il n’y a point d’homme éclairé qui n’aime les conventions dont l’utilité, est claire & connue, & qui sont les fondemens de la sureté publique ; parce qu’il compare ce peu de liberté inutile dont il s’est dépouillé, avec la somme de toutes les autres libertés dont les autres hommes lui ont fait le sacrifice & qui, sans les loix, pouvoient s’aimer & conspirer contre lui. Quiconque a une ame sensible, jettant un regard sur un code de bonnes loix, & reconnoissant qu’il n’a perdu que la funeste liberté de nuire à ses semblables, sera forcé de bénir le trône & celui qui l’occupe. Quel est le Peuple le plus méchant ? C’est, à coup sûi, le plus ignorant & plus superstitieux, celui qui, avili par sa crasse ignorance, se refuse opiniâtrément aux efforts des Sages qui cherchent à l’éclairer.

L’homme d’état, par Nicolo Donato. T. 1 (1767)
Nicolò Donà (Donato), Jean-Baptiste-René Robinet
Л. 35 

Примечания на третью главу

Примечание (2)

Второе средство [предупреждать преступления]: просветить Государство и распространить благонравие

Ты желаешь предупредить преступления! Сделай, чтоб просвещение сопутствовало вольности. Невежество и грубость суть причины всякаго рода безпорядков. Когда людям недостает правил благонравия, то единый токмо страх жесточайших наказаний может содержать их в обуздании. Нравы умягчаются по мере просвещения разсудка. Пред просвещением изобильно распространенном в государстве жестокость и коварство. Очевидно исчезают и законы остаются во всей [л. 35] своей силе. Нет просвещеннаго человека, которому бы не нравились соглашения, коих польза приметна и дознана [так] и которыя служат основанием для общественной безопасности; ибо он сравнивает сию небольшую вольность, которой он лишил себя с суммою тех вольностей, коими пожертвовали ему другие люди, которые б без законов могли вооружиться и вступить в заговор против его. Всяк имеющий чувствительную душу, обратив внимание свое на законоположение устрояющее благо, признается, что он лишился токмо бедственной свободы вредить себе подобным и будет благословлять престол купно с обладателем его. Какой народ злобнее всех верно тот, которой пребывает в невежестве и весьма суеверен, тот которой унижен будет чрезмерным невежеством. За упрямством своим отказывается от старания мудрых пекущихся о его просвещении.

Статской человек (1786)
Николо Дона (Донато), Жан-Батист-Рене Робине
P. 276

Mais comme la modestie est inséparable du vrai savoir, […] & vous, Messieurs, non contens de lui communiquer vos lumieres, ces lumieres si brillantes & si utiles aux progrès des Sciences […]

С. 10

Но смиренномудрие никогда не разлучно c истинною ученостию. […] Для вас, Государи мои! недовольно было сообщить ему ваше просвещение, столь великое и столь же полезное для успехов в науках […]

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!