Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление.
Спасибо за участие!
Jean-Jacques Rousseau (1712–1778) / Жан-Жак Руссо

Разсуждение о начале и основании неравенства между людьми

Описание

Язык оригинала, с которого сделан перевод
Французский  
Название в русском переводе
Разсуждение о начале и основании неравенства между людьми, cочиненное господином Ж. Ж. Руссо
Переводчик
Павел Сергеевич Потемкин  (1743–1796)
Место публикации
Москва
Типография/издатель
Печ. при Имп. Моск. ун-те
Год публикации
1770
Содержание книги

Dedicace

-

-

-

«Сиятельнейший граф, милостивый государь!..» (посвящение переводчика) 

л. )(3 – )(5 об.

Préface

Предисловие

л. )(6 – 2)(2 об.

Avertissement sur les notes

-

-

-

От переводившаго

л. 2)(3 – 3)(2 об.

Discours sur l'origine et les fondements de l'inégalité parmi les hommes

Разсуждение о начале и основании неравенства между людьми

С. 3

Premiere partie

Часть первая

С. 8

Seconde partie

Часть вторая

С. 59

Notes

Примечания

Страницы не пронумерованы

Объём
[36], 113, [51] с.; 8°
Номер по Сводному каталогу
6227
Место хранения
РГБ; БАН; РНБ; МГУ; ГПИБ
Электронная публикация
Библиография

Ельницкий А. Потемкин П. С. // Русский биографический словарь. Т. 14. СПб., 1905. С. 673–682; Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер: XVIII – первая треть XIX века. Л., 1978. С. 41–42, 54, 59, 151, 212; Каратыгин П. П. Граф Павел Сергеевич Потемкин // Исторический вестник. 1883. №8. С. 345–371; Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб., 2002. С. 389, 391, 415; Хантадзе Ш. России доверенное лицо // Литература Грузии. 1983. № 10. С. 183-192. 

Примечания

Перевод подражает оформлению оригинала: раздел «Посвящение» в обеих книгах напечатан бóльшим кеглем, нежели все остальные. Кегль уменьшается при переходе к разделу «Примечания».

Раздел «От переводившаго» является, по сути, самостоятельным текстом (объем 16 с.), в котором переводчик рассуждает о возникновении, развитии и современном состоянии общества.

На с. 93 есть сноска, в которой переводчик отмечает, что Ж. Ж. Руссо «не без пристрастия прославляет столько Людовика XIV». П. С. Потемкин считает своим долгом «упомянуть здесь о благополучном состоянии России, через попечение нашей ныне царствующей премудрой Государыни Великия по самому исполнению Ея дел, на которыя целый свет взирает со удивлением».

При переводе выпущено одно примечание (первое примечание в оригинале), относящееся к разделу «Посвящение» («Dedicace»), который также опущен переводчиком.

В прим. к с. 8 (прим. 2) три сноски, в которых переводчик объясняет анатомические термины, употребляемые Руссо.

В прим. к с. 14 (прим. 5) сноска, в которой переводчик замечает, что Руссо не совсем прав относительно количества яиц, высиживаемых птицами, питающимися зерном.

В прим. к с. 23 (прим. 7) сноска, в которой П. С. Потемкин критикует Руссо за придание слишком большого, по его мнению, значения отличиям между различными народами: «род человеческий равнообразен, и человек имеет одно телосложение. Свойства его разнствуют по климатам, природа всегда одна <…>».

В прим. к с. 30 (прим. 9) сноска, в которой переводчик критикует философов за то, что они «на то лишь стремятся, чтоб друг другу противоречить для предпочтения себя».

Автор описания
Евгений Кушков

Образец текста

Оригинал
Перевод
P. LX

<…> les Jurisconsultes Romains assujettissent indifferemment [p. LXI] l'homme & tous les autres animaux à la même Loy naturelle, parce qu'ils considèrent plutôt sous ce nom la Loy que la Nature s'impose à elle même que celle qu'elle prescrit ; ou plutôt, à cause de l'acception particulière selon laquelle ces Jurisconsultes entendent le mot de Loy qu'ils semblent n'avoir pris en cette occasion que pour l'expression des rapports généraux établis par la nature entre tous les êtres animés, pour leur commune conservation. Les Modernes ne reconnoissant sous le nom de Loy qu'une régle prescrite à un être moral, c'est-à-dire intelligent, libre, & considéré dans ses rapports avec d'autres êtres, bornent consequemment au seul animal doué de raison, c'est-a-dire à l'homme, la compétence de la Loy naturelle ; <…>

Л. )(8

<…> Римские Юрисконсулты без всякаго различия подчиняют человека, и всех прочих животных томуж естественному закону, для того, что они разсуждают под сим именем закона, более о том, что природа налагает сама себе, нежели о том, что она предписывает, или лучше сказать, по причине особливаго означения, по которому сии Юрисконсулты разумеют слово закон, которое кажется, что приняли они в сем случае только за выражение всеобщих отношений, установленных природою между всеми существами одушевленными для собственнаго их сохранения. [л. )(8 об. ] Нынешние писатели, не признавая под сим именем закона, как только единое правило предписанное существу нравственному, то есть: разумному, свободному и разсуждающему в его отношениях к другим существам: следственно, ограничивают все в едином смыслом одаренном обуздании, то есть, в человеке, принадлежность закона естественнаго <…>.

P. LXII

Connoissant si peu la Nature & [p. LXIII] s'accordant si mal sur le sens du mot Loi, il seroit bien difficile de convenir d'une bonne définition de la Loi naturelle.

Л. )(8 об.

Столь мало ведая природу, и соглашаясь толь худо о смысле слова закон, весьма трудно будет условиться о надежном определении закона естественнаго.

P. 1

Je conçois dans l'Espece humaine deux sortes d’inégalité ; l'une que j'appelle naturelle ou Phisique, parce qu'elle est établie par la Nature, & qui consiste dans la différence [p. 2] des âges, de la santé, des forces du Corps, & des qualités de l'Esprit, ou de l'Ame ; L'autre qu'on peut appeller inégalité morale, ou politique, parce qu'elle dépend d'une sorte de convention, & qu'elle est établie, ou du moins autorisée par le consentement des Hommes. Celle-ci consiste dans les differents Privileges, dont quelquesuns jouissent, au préjudice des autres, comme d'être plus riches, plus honorés, plus Puissants qu'eux, ou mêmes de s'en faire obéïr.

С. 4

Я понимаю в роде человеческом два вида неравенства: одно, которое я называю естественным или физическим, для того что оно установлено природою, и состоит в различии лет, здоровья, сил телесных, и качеств разума, или души. Другое, которое можно назвать неравенство нравственное, или политическое, для того что оно зависит от некотораго договора, что оно учреждено, или по крайней мере уважено по согласию человеков. Сие состоит в разных преимуществах, коими некоторые пользуются к предосуждению других; как то быть богатее, почтеннее, могущественнее прочих, или принудить их себе и повиноваться.

P. 4

<…> d'autres ont parlé du Droit Naturel que chacun a de conserver ce qui lui appartient, sans expliquer ce qu'ils entendoient par appartenir ; d'autres donnant d'abord au plus fort l'autorité sur le plus foible, ont aussitôt fait naître le Gouvernement, sans songer au temps qui dut s'écouler avant que le sens des mots d'autorité, & de gouvernement pût exister parmi les Hommes : Enfin [p. 5] tous, parlant sans cesse de besoin, d'avidité, d'oppression, de desirs, & d'orgueil, ont transporté à l'état de Nature, des idées qu'ils avoient prises dans la société ; Ils parloient de l'Homme Sauvage, & ils peignoient l'homme Civil.

С. 5

<…> другие говорили о праве естественном, которое всякой имеет к сохранению того, что ему принадлежит, не истолковав, что разумели они через слово принадлежать; иные дая вдруг сильным власть над слабыми, тотчас установляли правление, не мысля о времени долженствующем протечь прежде нежели, и смысл сих слов, власть или правление мог быть между людьми: наконец, все говоря непрестанно о нужде, жадности, притеснении, желании и высокомерии, приложили к состоянию природы понятия взятыя ими из состояния общества, и говоря о человеке диком, изображали они гражданина; <…>.

P. 39

<…> & ce n'est pas chez lui qu'il faut chercher la Philosophie dont l'homme a besoin, pour savoir observer une fois ce qu'il a vû tous les jours.

С. 25

<…> и у него не должно искать Философии, в которой человек имеет нужду, дабы узнать как зделать тому наблюдение однажды, что он видел вседневно <…>.

P. 43

Quand nous voudrions supposer un homme Sauvage aussi habile dans l'art de penser que nous le font nos Philosophes ; quand nous en ferions, à leur exemple, un Philosophe lui-même, découvrant seul les plus sublimes verités, se faisant, par des suites de raisonnemens très abstraits, des maximes de justice & de raison tirées de l'amour de l'ordre en général, ou de la volonté connue de son Createur : En un mot, quand nous lui supposerions dans l'Esprit autant d'intelligence, & de lumiéres qu'il doit avoir, & qu'on lui trouve en effet de pesanteur & de stupidité, quelle utilité retireroit l'Espéce de toute cette Métaphisique, qui ne pourroit se [p. 44] communiquer & qui periroit avec l'individu qui l'auroit inventée ?

С. 27

Когда бы мы хотели положить дикаго человека столько искусным в размышлениях, как его представляют нам наши Философы; когда бы мы, по их примеру, зделали его самого Философом, открывающим чрез самого себя превысочайшия истинны, делающим себе, чрез последствие весьма [с. 28] отделенных разсуждений, правила о справедливости и причине выводимые из любви к порядку вообще, или из сведомой ему воли его творца; одним словом, когда бы мы присвоили его уму столько смысла и просвещения, сколько он иметь должен, и сколько в самой вещи находится в нем, неповоротливости и несмысленности: какую пользу получил бы весь род изо всей такой Метафизики, которая не могла бы другим быть сообщаема, и погибла бы вместе с вымыслителем своим?

P. 62

Je demande laquelle, de la vie Civile ou naturelle, est la plus sujette à devenir insupportable à ceux qui en jouïssent ? Nous ne voyons presque autour de nous que des Gens qui se plaignent de leur exstience ; plusieurs mêmes qui s'en privent autant qu'il est en eux, & la réunion des Loix divine& humaine suffit à peine pour arrêter ce desordre : Je demande si jamais on a ouï dire qu'un Sauvage en liberté ait seulement songé à se plaindre de la vie & à se donner la mort ? Qu'on juge donc avec moins d'orgueil de quel côté est la véritable misére. Rien au contraire n'eût été si misérable que l'homme Sauvage, ébloui par des lumieres, tourmenté par des Passions, [p. 63] & raisonnant sur un état différent du sien. Ce fut par une Providence très sage, que les facultés qu'il avoit en puissance ne devoient se développer qu'avec les occasions de les exercer, afin qu'elles ne lui fussent ni superflues & à charge avant le tems, ni tardives, & inutiles au besoin. Il avoit dans le seul instinct tout ce qu'il lui falloit pour vivre dans l'état de Nature, il n'a dans une raison cultivée que ce qu'il lui faut pour vivre en société.

С. 39

Я вопрошаю которая жизнь, гражданскаяили естественная, подвержена более учинится несносною пользующимся оными? Мы не видим почти вокруг себя кроме таких людей, кои жалуются на свое бытие; многие еще есть такие, которые лишают сами себя онаго сколько от них зависит; так что, законы божеские, и человеческие совокупно едва довольны ко отвращению сего безпорядка: я вопрошаю, слыхано ли когда, чтоб дикий человек находящейся в свободе, хотя помыслил жаловаться на жизнь свою, и предать себя смерти? И так, пускай разсуждают с меньшею гордостию, с которой стороны есть прямая бедность. Напротиву того ничего не было бы бедняе человека дикаго ослепленнаго просвещением, терзаемаго страстьми, и разсуждающаго о состоянии отменном от его состояния. Сие было определено от премудрейшаго провидения, что все те способности, которыя он имел во власти своей, не долженствовали открыться иначе как по случаям в них упражнения, дабы они не были ему излишними, или тягостными прежде времени, ни поздными и безполезными в надобности. Он имел в едином внутреннем побуждении все что ему нужно было для жизни в состоянии естественном, и не имеет в разумении исправленном ничего более, как только что ему нужно для жития в обществе.

P. 65

N'allons pas surtout conclure avec Hobbes que pour n'avoir aucune idée de la bonté, l'homme soit naturellement méchant, qu'il soit vicieux parce qu'il ne connoît pas la vertu, qu'il refuse toujours à ses semblables des services qu'il ne croit pas leur devoir, ni qu'en vertu du droit qu'il s'attribue avec raison aux choses dont il a besoin, il s'imagine follement être le seul propriétaire de tout l'Univers. Hobbes a très bien vû le défaut de toutes les définitions modernes du droit Naturel : mais les conséquences qu'il [p. 66] tire de la sienne, montrent qu'il la prend dans un sens, qui n'est pas moins faux. En raisonnant sur les principes qu'il établit, cet Auteur devoit dire que l'état de Nature étant celui où le soin de nôtre conservation est le moins préjudiciable à celle d'autrui, cet état étoit par conséquent le plus propre à la Paix, & le plus convenable au Genre-humain. Il dit précisément le contraire, pour avoir fait entrer mal à propos dans le soin de la conservation de l'homme Sauvage, le besoin de satisfaire une multitude de passions qui sont l'ouvrage de la Société, & qui ont rendu les Loix nécessaires.

С. 41

Особливо не надлежит нам заключать с Гобесием бутто бы по неимению какого либо понятия о благости, человек зол естественно, будто он порочен, потому что не знает добродетели, будто отрекается от услуг своим собратиям щитая себя им ничем необязанным, и будто в силу того права, которое он себе не без причины присвояет на вещи ему нужныя, воображает он буйно себя единым обладателем вселенной. Гобесий весьма изрядно усмотрел недостаток всех нынешних определений права естественнаго: но следствия, которыя он выводит из своего тому определения, показывают, что он приемлет его не менее в ложном разуме. Разсуждая по основаниям от него полагаемым, сей сочинитель долженствовал бы сказать, что как естественное состояние есть такое, в котором попечение о сохранении себя отнюдь непредосудительно сохранению ближняго, то сие состояние было гораздо способнейшее в тишине, и самое приличное для человеческаго рода. Но он говорит точно сему противное для того, что он с попечением о самосохранении дикаго человека, не к стати соединил надобность удовольствования множества страстей, которыя произошли уже от общества, и через которыя законы зделались нужными.

P. 78

Il faut convenir d'abord que plus les passions sont violentes, plus les Loix sont nécessaires pour les contenir : mais outre que les désordres, & les crimes que celles-ci causent tous les jours parmi nous, montrent assés l'insuffisance des Loix à cet égard, il seroit encore bon d'examiner si ces désordres ne sont point nés avec les Loix mêmes ; car alors, quand elles seroient capables de les réprimer, ce seroit bien le moins qu'on en dût exiger que d'arrêter un mal qui n’éxisteroit point sans elles.

С. 48

Надлежит вопервых признаться, что чем более страсти суть стремительны, тем более законы для удержания от них нужны; но кроме того, что неустройства и беззакония повседневно причиняемыя в нас сею страстию довольно показывают безсилие законов в разсуждении сего: потребно бы еще иследовать, не родились ли сии неустройства вместе с самыми законами; ибо в сем случае хотя бы оные и в состоянии были их укрощать: то самое меньшее дело было, котораго бы от них можно требовать, чтоб они воздержали такое зло, которое бы без них не существовало.

P. 90

Sans prolonger inutilement ces détails, chacun doit voir que les liens de la servitude [p. 91] n'étant formés que de la dépendance mutuelle des hommes & des besoins reciproques qui les unissent, il est impossible d'asservir un homme sans l'avoir mis auparavant dans le cas de ne pouvoir se passer d'un autre ; situation qui n'existant pas dans l'état de Nature, y laisse chacun libre du joug & rend vaine la Loi du plus fort.

С. 56

Не продолжая безполезно сих подробностей, каждый должен видеть, что как узы рабства не от иного чего произошли, как от взаимной между людьми зависимости, и от взаимных нужд, которыя их соединяют; то не возможно поработить человека, не доведя его прежде в такое состояние, в котором бы он не мог обойтись без другаго; но как сего обстоятельства не может быть в состоянии природном, то остается каждой свободным от ига, и закон сильнейшаго становится тщетным.

P. 95

Le premier qui ayant enclos un terrain, s'avisa de dire, ceci est à moi, & trouva des gens assés simples pour le croire, fut le vrai fondateur de la société civile. Que de crimes, de guerres, de meurtres, que de miséres & d'horreurs n'eût point épargnés au Genre-humain celui qui arrachant les pieux ou comblant le fossé, eût crié à ses semblables. Gardez-vous d'écouter cet imposteur ; Vous êtes perdus, si vous oubliez que les fruits sont à tous, & que la Terre n'est à personne : Mais il y a grande apparence, qu'alors les choses en étoient déjà venües au point de ne pouvoir plus durer comme elles étoient ; car cette idée de propriété, dependant de beaucoup d'idées antérieures qui [p. 96] n'ont pû naître que successivement, ne se forma pas tout d'un coup dans l'esprit humain : Il falut faire bien des progrès, acquerir bien de l'industrie & des lumières, les transmettre & les augmenter d'âge en âge, avant que d'arriver à ce dernier terme de l'état de Nature.

С. 59

Первый, который оградив несколько земли, вздумал сказать, сие принадлежит мне, и нашел людей толико простых, кои тому поверили, был подлинный основатель гражданскаго общества. Коликих беззаконий, убивств и браней, коликих бедствий и ужасностей, отвратил бы от человеческаго рода тот, который бы вырвав колья, или засыпав ров, возгласил всем подобным себе: хранитесь, послушаться сего обманщика, пагуба вам последует, естьли вы забудете, что плоды суть для всех, а земля не принадлежит никому! Но весьма вероятно, что тогда дела дошли уже до такой степени, что не могли далее остаться в том состоянии, в котором находились; ибо как понятие о собственности, зависящее от многих предследующих, не иначе произшедших как с продолжением времени, не могло вообразиться вдруг в человеческом разуме; то надлежало прежде зделать многия приращения, приобрести довольно искусства и просвещения; и оное предать и умножить от рода в род, прежде достижения к сему последнему пределу природнаго состояния.

P. 102

Instruit par l'expérience que l'amour du bien-être est le seul mobile des actions humaines, il se trouva en état de distinguer les occasions rares où l'intérêt commun devoit le faire compter sur l'assistance de ses semblables, & celles plus rares encore où la concurrence devait le faire défier d'eux. Dans le premier cas il s'unissoit avec eux en troupeau, ou tout au plus par quelque sorte d'association libre qui n'obligeoit personne, & qui ne duroit qu'autant que le besoin passager qui l'avoit formée.

С. 63

Научась по опытам, что любовь к благосостоянию есть единственное движущее действ человеческих; нашел он себя в состоянии различать редкие те случаи, в которых общая польза долженствовала заставить, чтоб он положился на воспоможение себе подобных; и еще реже тех другия, в которых желание многих к одному предмету простирающееся долженствовало его принудить, чтоб он им не доверялся. В первом случае, он соединялся с ними во стадо, или по крайней мере, некоторым вольным сообществом, которое никого не обязывало, и не долее продолжалось как та мимоходящая нужда, которая оное составила.

P. 110

Tout commence à changer de face. Les hommes errans jusqu'ici dans les Bois, ayant pris une assiéte plus fixe, se rapprochent lentement, se réunissent en diverses troupes, & forment enfin dans chaque contrée une Nation particuliére, unie de mœurs & de caractères, non par des Réglemens & des Loix, mais par le même genre de vie & d'alimens, & par l'influence commune du Climat.

С. 68

Все начинает переменять свой вид, люди бродящие до того в лесах, приняв пребывание более утвержденное сближаются мешкотно, соединяются в различныя толпы и составляют наконец во всякой стране особливый народ, соединенный нравами и свойствами, не по учреждениям и законам, но по единакому образу жизни, одинакой пищи, и по общему действию климата.

P. 114

<…> & c'est faute d'avoir suffisamment distingué les idées , & remarqué combien ces Peuples étoient déjà loin du premier état de Nature, que plusieurs se sont hâtés de conclure que l'homme est naturellement cruel & qu'il a besoin de police pour l'adoucir, tandis que rien n'est si doux que lui dans son état primitif, lorsque placé par la Nature à des distances égales de la stupidité des brutes & des lumiéres funestes de l'homme civil, & borné également par l'instinct & par la raison à se garantir du mal qui le menace, il est retenu par la pitié Naturelle de faire lui-même du mal à personne, sans y être porté par rien, même après en avoir reçû. Car, selon l'axiome du sage Locke, il ne sauroit y avoir d'injure, où il n'y a point de propriété.

С. 70

А то произошло от недовольнаго различения идей, и от непримечания сколько сии народы были уже далеко от природнаго состояния, что многие поспешно заключили, якобы люди естественно суть мучители, и что потребно градоначальное учреждение для его укрощения; между тем как нет ничего кротчае человека в первобытном его состоянии, когда он будучи помещен природою в равном разстоянии как от несмысленности скотов, так и от пагубнаго просвещения человека гражданскаго, и ограничен равно побуждением и разсудком сохранять себя от устращающаго зла, природною жалостию удерживается творить зло кому либо, не будучи к тому привлекаем ничем, хотя бы и сам оное от другаго претерпел. Ибо по основанию мудраго Локка, неможет тамо быть обиды, где собственности нет.

P. 115

Mais il faut remarquer que la Société commencée & les relations déjà établies entre les hommes, éxigeoient en eux des qualités différentes de celles qu'ils tenoient de leur constitution primitive ; que la moralité commençant à s'introduire dans les Actions humaines, & chacun avant les Loix étant seul juge & vengeur des offenses qu'il avoit reçues, la bonté convenable au pur état de Nature n'étoit plus celle qui convenoit à la Société naissante ; qu'il faloit que les punitions devinssent plus sévéres à mesure que les occasions d'offenser devenoient plus fréquentes, & que c'étoit à la terreur des vengeances de tenir lieu du frein des Loix

С. 71

Но должно примечать, что начавшееся общество], требовали качеств отличных от тех, которыя они имели в sic, и сношения между людьми установленное [первоначальном своем установлении; что когда нравственность начала входить в действия человеческия, и как прежде законов каждый был единым судиею и мстителем обид им претерпеваемых, то доброта, приличная сущему естественному состоянию, не приличествовала уже раждающемуся обществу; что надлежало наказаниям зделаться гораздо строжайшим, по мере как случаи к обиде стали учащательнее, и что страх наказаний должен был заступать место обуздания законов.

P. 130

<…> & de là commencérent à naître, selon les divers caractéres des uns & des autres, la domination & la servitude, ou la violence & les rapines. Les riches de leur côté connurent à peine le plaisir de dominer, qu'ils dédaignerent bientôt tous les autres, & se servant de leurs anciens Esclaves pour en soûmettre de nouveaux, ils ne songérent qu'à subjuguer & asservir leurs voisins ; semblables à ces loups affamés qui ayant une fois goûté de la chair humaine rebutent toute autre nourriture, & ne veulent plus que dévorer des hommes.

[P. 131] C'est ainsi que les plus puissans ou les plus misérables, se faisant de leur force ou de leurs besoins une sorte de droit au bien d'autrui, équivalent, selon eux, à celui de propriété, l'égalité rompüe fut suivie du plus affreux désordre: c'est ainsi que les usurpations des riches, les Brigandages des Pauvres, les passions effrénées de tous étouffant la pitié naturelle, & la voix encore foible de la justice, rendirent les hommes avares, ambitieux, & méchans. 

С. 80

А от того началось раждаться по расположению разных свойств одних с другими господство и рабство, или насильство и похищение. Богатые с своей стороны едва лишь узнали то удовольствие, которое в господствовании есть, начали прочих презирать, и употребляя прежних рабов своих к подвержению новых, не помышляли инаго, чтоб только покорить и привести себе в подданство своих соседей, подобясь тем алчных <sic!> волкам, которые отведав единожды человеческаго мяса отвергают всякую другую пищу и не хотят никого пожирать кроме людей.

Сим то образом, когда самые могущие, или самые убогие зделали себе первые из сил своих, а последние из нужд на имения ближняго некоторый род права равновеснаго, по их мнениям, праву собственности; равенству нарушенному последовали наиужаснейшие безпорядки. Сим то образом завладения богатых, грабежи убогих и необузданныя страсти купно всех, затушая природную жалость и слабый еще глас правосудия, зделали людей любостяжательными, честолюбивыми и злыми.

P. 137

Telle fut, ou dut être l'origine de la Société & des Loix, qui donnérent de nouvelles entraves au foible & de nouvelle<s> forces au riche, détruisirent sans retour la liberté naturelle, fixérent pour jamais la Loi de la propriété & de l'inégalité, d'une adroite usurpation firent un droit irrévocable, & pour le profit de quelques ambitieux assujétirent désormais tout le Genre-humain au travail, à la servitude & à la misére. <…> [P. 138] Les Sociétés se multipliant ou s'étendant rapidement couvrirent bientôt toute la surface de la terre, & il ne fut plus possible de trouver un seul coin dans l'univers où l'on pût s'affranchir du joug, & soustraire sa tête au glaîve souvent mal conduit que chaque homme vit perpetuellement suspendu sur la sienne. Le droit civil étant ainsi devenu la régle commune des Citoyens, la Loy de Nature n'eut plus lieu qu'entre les diverses Sociétés, où, sous le nom de Droit des gens, elle fut temperée par quelques conventions tacites pour rendre le commerce possible & suppléer à la commisération naturelle, qui, perdant de Société à Société presque toute la force qu'elle avoit d'homme à homme, ne réside plus que dans quelques grandes [p. 139] Ames Cosmopolites, qui franchissent les barriéres imaginaires qui séparent les Peuples, & qui, à l'exemple de l'être souverain qui les a créés, embrassent tout le Genre-humain dans leur bienveillance.
Les
Corps Politiques restant ainsi entre eux dans l'Etat de Nature se ressentirent bientôt des inconveniens qui avoient forcé les particuliers d'en sortir, & cet Etat devint encore plus funeste entre ces grands Corps qu'il ne l'avoit été auparavant entre les individus dont ils étoient composés.

С. 84

Такое было, или долженствовало быть, произхождение сообщества и законов, которые придали новые путы безсильным, и новые силы богатым истребило бесповоротно вольность естественную, утвердило на веки закон собственности и неравенства, и из искуснаго похищения, учинило право непременное; а к пользе некоторых честолюбивых подвергли на предки весь род человеческий труду, рабству и бедности. <…> Общества умножающияся или распространяемыя быстро, покрыли непродолжительно всю поверьхность земли, и не возможно уже стало найти и единый угол в свете, где бы льзя было свободиться от ига, и уклонить главу свою от меча, часто худо управляемаго, который каждый человек видел всегда вознесенным над своею головою. Когда [с. 85] право гражданское сим образом зделалось общим правилом всех сограждан; то закон естественный не имел уже места как только между разных обществ, где под именем права народнаго, был он умерен, некоторыми условиями невыражаемыми, дабы зделать взаимное сообщение возможным, и тем заменить естественное сожаление, теряющее от одного общества до другаго всю силу какую оно имело от одного человека до другаго, не пребывает уже более, как только в великих душах некоторых козмополитов, *то есть: граждан целаго света*, кои преодолевают вымышленную оную преграду, народы разделяющую, и которые по примеру Существа вседержительнаго их создавшаго, весь человеческий род объемлет своим благоволением.

Сообщества политическия таковым образом оставшися между собою в состоянии естественном, скоро раскаялись о тех неудобствах, которыя особенных людей принудили из онаго вытти; а сие состояние стало паче пагубно между сими великими сообществами, нежели был прежде во особливости между теми, из коих оные сообщества составлены.

 

[Примечание: выделенный фрагмент в оригинале отсутствует].

P. 141

Que dans le premier cas, le Droit de conquête n'étant point un Droit n'en a pu fonder aucun autre, le Conquérant & les Peuples conquis restant toujours entre eux dans l'état de Guerre, à moins que la Nation remise en pleine liberté ne choisisse volontairement son Vainqueur pour son Chef. Jusques-là, quelques capitulations qu'on ait faites, comme elles n'ont été fondées que sur la violence, & que par conséquent elles sont nulles par le fait même, il ne peut y avoir dans cette hypothése ni veritable Société, ni Corps Politique, ni d'autre Loi que celle du plus fort. 

С. 86

Что в первом случае, право завоевания, не будучи правом, не могло основать никакого другаго права; поелику победители и побежденный народ остались всегда между собою в войне; разве когда народ возвратя полную вольность свою, избрал бы самопроизвольно победителя своего себе главою. А до того какие бы договоры ни сочинялись, как оные не могли основаны быть на ином чем, кроме насильства, и следственно, ничто суть в самом веществе; то не могло быть в таком положении ни подлиннаго общества, ни собрания политическаго, ни инаго какого закона, кроме закона сильнейшаго <…>.

P. 145

Il ne seroit pas plus raisonnable de croire que les Peuples se sont d'abord jettés entre les bras d'un Maître absolu, sans conditions & sans retour, & que le premier moyen de pourvoir à la sûreté commune qu'aient imaginé des hommes fiers & indomptés, a été de se précipiter dans l'esclavage. En effet, pourquoi se sont ils donné des supérieurs, si ce n'est pour les défendre contre l'oppression, & protéger leurs biens, leurs libertés, & leurs vies, qui sont, pour ainsi dire, les élemens constitutifs de leur être ? <…> [P. 146] Il est donc incontestable, & c'est la maxime fondamentale de tout le Droit Politique, que les Peuples se sont donné des Chefs pour défendre leur liberté & non pour les asservir. Si nous avons un Prince, disoit Pline à Trajan, c'est afin qu'il nous préserve d'avoir un Maître.

С. 88

Несправедливее сего было бы разсуждать, якобы народы тотчас бросились в руки [с. 89] начальника во всем самовластнаго, без условия и безповоротно, и якобы первое средство промыслить себе безопасность общую, которое вообразили люди гордые и неукротительные, было то, чтоб стремительно предаться в невольничество. В самом деле, для чего поставили они над собою начальников, как не для защищения себя от утеснений, и для покровительства своего имения, вольности и жизни, которыя суть, так сказать, стихии составляющия их существо? <…> И так, оное неоспоримо, и правило основательное всех прав политических есть то: что народы поставили над собою начальников, для защищения вольности своей, а не для порабощения себя оным. Когда мы имеем Князя, говорил Плиний Траяну, то для того, дабы он нас предохранил, чтоб нам не иметь господина.

P. 146

Les politiques font sur l'amour de la liberté les mêmes sophismes que les Philosophes ont faits sur l'Etat de Nature ; par les choses qu'ils voyent ils jugent des choses très [p. 147] différentes qu'ils n'ont pas vues, & ils attribuent aux hommes un penchant naturel à la servitude par la patience avec laquelle ceux qu'ils ont sous les yeux supportent la leur, sans songer qu'il en est de la liberté comme de l'innocence & de la vertu, dont on ne sent le prix qu'autant qu'on en joüit soi-même, & dont le goût se perd sitôt qu'on les a perdues. 

С. 90

Политики делают о любви к вольности таковыя же софизмы, какия Философы делали о состоянии природном; по вещам, которыя они видят, разсуждают они о вещах разнствующих, коих они не видали, и приписывают людям склонность естественную к порабощению, по той терпеливости, с каковою сии, кои в их глазах находятся, сносят их господство сами над собою, непомышляя, что вольность, так точно, как невинность и добродетель, тогда только разумеют, пока ею пользуются и вкус их теряется так скоро, как только их кто лишится.

P. 151

En continuant d'examiner ainsi les faits par le Droit, on ne trouveroit pas plus de solidité que de vérité dans l'établissement volontaire de la Tyrannie, & il seroit difficile de montrer la validité d'un contract qui n'obligeroit qu'une des parties, où l'on mettroit tout d'un côté & rien de l'autre, & qui ne tourneroit qu'au préjudice de celui qui s'engage. Ce Systême odieux est bien éloigné d’être même aujourd'hui celui des Sages & [p. 152] bons Monarques, & surtout des Rois de France, comme on peut le voir en divers endroits de leurs Edits & en particulier dans le passage suivant d'un Ecrit célebre, publié en 1667. au nom & par les ordres de Louïs XIV. 

С. 92

Продолжая испытывать таким образом действия чрез право, не найдется более твердости как и истинны в самоизвольном установлении тиранства, и трудно будет показать действительность такого договора, который обязывал бы только одну из двух сторон, в котором бы положено было все [с. 93] на одну сторону, а ничего на другую, и который обратился бы в предосуждение одного только обязавшагося. Сия ненавистная система весьма отдалена и ныне от премудрых и милостивых монархов, наипаче ж от Королей Французских, как то можно видеть в [с. 94] разных местах указов их, а особливо в следующем месте онаго славнаго сочинения обнародованнаго в 1667 году по повелению Людовика XIV.

P. 155

Mais quand on pourroit aliéner sa liberté comme ses biens, la différence seroit très grande pour les Enfans qui ne jouissent des biens du Pere que par transmission de son droit, au-lieu que la liberté étant un don qu'ils tiennent de la Nature en qualité d'hommes, leurs Parens n'ont eu aucun Droit de les en dépoüiller ; de sorte que comme pour établir l'Esclavage, il a fallu  faire violence à la Nature, il a fallu la changer pour perpetuer ce Droit ; Et les Jurisconsultes qui ont gravement prononcé que [p. 156] l'enfant d'une Esclave naîtroit Esclave, ont decidé en d'autres termes qu'un homme ne naîtroit pas homme.

Il me paroît donc certain que non seulement les Gouvernemens n'ont point commencé par le Pouvoir Arbitraire, qui n'en est que la corruption, le terme extrême, & qui les raméne enfin à la seule Loi du plus fort dont ils furent d'abord le reméde, mais encore que quand même ils auroient ainsi commencé, ce pouvoir étant par sa Nature illégitime, n'a pu servir de fondement aux Droits de la Société, ni par conséquent à l'inégalité d'institution.

Sans entrer aujourd'hui dans les recherches qui sont encore à faire sur la Nature du Pacte fondamental de tout Gouvernement, je me borne en suivant l'opinion [p. 157] commune à considerer ici l'établissement du Corps Politique comme un vrai Contract entre le Peuple & les Chefs qu'ils se choisit ; Contract par lequel les deux Parties s'obligent à l'observation des Loix qui y sont stipulées & qui forment les liens de leur union. <…> [P. 158] Le Magistrat, de son côté, s'oblige à n'user du pouvoir qui lui est confié que selon l'intention des Commettans, à maintenir chacun dans la paisible jouissance de ce qui lui appartient, & à préferer en toute occasion l’utilité publique à son propre intérêt.

С. 96

Но когда бы можно было отчуждать вольность свою так, как имение; то разность была бы крайне велика для детей, которые имением отца своего пользуются только по преданию его права; вместо что, как вольность есть дар, который они от природы как человеки получили: то родители их не имели никакого права лишить их оной; так что естьли для установления невольничества, надлежало причинить насильство природе, то надлежало ея переменить, дабы непрерывным было сие право; и Юрисконсюльты, которые с важностию изрекли, что младенец раждающийся от невольницы, сам невольник, изрекли то в других словах, что человек родится не человеком.

Таким образом, кажется мне весьма то подлинно, что не только правления не начались властию самопроизвольною, которая есть ни что иное, как только повреждение оных, крайнейший предел, и которая их приводит наконец к единому закону сильнейшаго, противу коего оныя были с начала защитою; но еще, когда бы и таковым образом оне начались, то сия власть будучи по своей естественности не законная, немогла служить основанием правам общества, и следовательно и неравенству установленному.

Не входя ныне в изыскания, какия нам еще осталось учинить о естественности договора основательнаго во всяком правительстве [с. 97], я ограничиваю себя, следуя общему мнению тем, что приемлю здесь установление общества политическаго, как подлинный договор между народом и начальниками им избранными; договор, по которому обе стороны обязываются к сохранению законов по общему условию учрежденных, и составляющих узы их соединения. <…> Начальники с своей стороны обязываются не иначе употреблять власть ему вверенную, как по намерению поручающих содержать каждаго в спокойном обладании ему принадлежащаго, и предпочитать во всяком случае пользу общества собственной своей корысти.

P. 161

Les diverses formes des Gouvernemens tirent leur origine des différences plus ou moins grandes qui se trouvérent entre les particuliers au moment de l'Institution. Un homme étoit-il éminent en pouvoir, en vertu, en richesses , ou en crédit ? il fut seul élu Magistrat, & l'Etat devint Monarchique ; si plusieurs à peu près égaux entre-eux l'emportoient sur tous les autres, ils furent élus conjointement, & l'on eut une Aristocratie ; [p. 162] Ceux dont la fortune ou les talens étoient moins disproportionnés, & qui s'étoient le moins éloignés de l'Etat de Nature, gardérent en commun l'Administration suprême, & formérent une Démocratie.

 

С. 99

Разные образы правительств начало свое производят из большей или меньшей разности бывшими между участных людей, во время установления оных. Ежели человек был превосходен в могуществе, в добродетели, в богатстве, или в поверенности, [с. 100] то он был избран судиею, и сообщество зделалось Монаршеское; ежели несколько почти равных между собою превосходили всех прочих, то они были избраны все купно и стала Аристократия *или правление знатнейших особ*; теж, которых достаток или таланты были не столь равномерны, и которые меньше отдалились от состояния естественнаго, оставили себе обще высочайшее управление, и составили Демократию *или народное правление*.

 

[Примечание: выделенные фрагменты в оригинале отсутствуют].

P. 162

Les Citoyens voulurent garder leur liberté, les sujets ne songérent qu'à l'ôter à leurs voisins, ne pouvant souffrir que d'autres jouissent d'un bien dont ils ne jouissoient plus eux mêmes.

С. 100

Граждане восхотели сохранять вольность свою, а подданные не помышляли другаго, как только, чтоб лишить оной своих соседей, не хотя сносить того, чтобы другие наслаждались таким благом, которым они сами не пользовались.

P. 164

Si nous suivons le progrès de l'inégalité dans ces différentes révolutions, nous trouverons [p. 165] que l'établissement de la Loi & du Droit de propriété fut son premier terme ; l'institution de la Magistrature le second ; que le troisième & dernier fut le changement du pouvoir légitime en pouvoir arbitraire ; en sorte que l'état de riche & de pauvre fut autorisé par la premiere Epoque, celui de puissant & de foible par la seconde, & par la troisième celui de Maître & d'Esclave, qui est le dernier dégré de l'inégalité, & le terme auquel aboutissent enfin tous les autres, jusqu'à ce que de nouvelles révolutions dissolvent tout à fait le Gouvernement, ou le raprochent de l’institution légitime.

С. 101

Следуя за приращениями неравенства в сих разных переменах, найдем мы, что установление закона и права о собственности, был первый его предел. Учреждение начальства вторый, третий и последий [sic] предел, [с. 102] было пременение власти законной на власть самоизвольную; таким образом, что состояние богатаго и убогаго, было основано первою эпохою, состояние ж могущаго, и безсильнаго второю; а третиею состояния господина и раба, которая степень есть самая последняя в неравенстве, и такой предел, к которому наконец доходят все прочия состояния, доколе новыя перемены не разрушат совсем правления, или не приближат оное к законному установлению.

P. 174

C’est du sein de ce désordre & de ces révolutions que le Despotisme élevant par degrés sa tête hideuse & dévorant tout ce [p. 175] qu'il auroit apperçu de bon & de sain dans toutes les parties de l'Etat, parviendroit enfin à fouler aux pieds les Loix & le Peuple, & à s'établir sur les ruines de la République

С. 107

Из недр сего то безпорядка, и его перемен, возвышая по степеням мерзскую главу деспотисм, и пожирая все, что он ни приметит благаго и здраваго во всех частях государства, достиг бы наконец до того, [с. 108] чтоб попрал ногами законы и народ и утвердился бы на развалинах республики.

P. 261

La justice distributive s'opposeroit même à cette égalité rigoureuse de l'Etat de Nature, quand elle seroit pratiquable dans la société civile ; <…> [p. 262] Les rangs des Citoyens doivent donc être réglés, non sur leur mérite personnel, ce qui seroit laisser au Magistrat le moyen de faire une application presque arbitraire de la Loi, mais sur les services réels qu'ils rendent à l'Etat & qui sont susceptibles d'une estimation plus exacte.

л. К1 об. (прим. 14*)

Самое правосудие раздаятельное воспротивилось бы сему строгому равенству состояния природнаго, естьли бы могло исполняемо быть в обществе гражданском. <…> [л. К2] И так чины сограждан должны быть учреждаемы не по достоинствам личным; ибо то было б [л. К2 об.] подать градоначальству способ к учинению почти самопроизвольнаго приложения законов, или сличения оных с делами, но токмо по действительным услугам, которыя они государству оказывают, и которыя точнее оценены быть могут.

 

[Примечание: опечатка; данное примечание относится к странице 104].