autorité

.term-highlight[href='/en/term/autorite'], .term-highlight[href^='/en/term/autorite-'], .term-highlight[href='/en/term/autorite-1'], .term-highlight[href^='/en/term/autorite-1-'], .term-highlight[href='/en/term/autorite-11'], .term-highlight[href^='/en/term/autorite-11-'], .term-highlight[href='/en/term/l-autorite-1'], .term-highlight[href^='/en/term/l-autorite-1-'], .term-highlight[href='/en/term/autoritez'], .term-highlight[href^='/en/term/autoritez-']
Original
Translation
P. 162

IV. En second lieu, dans l'estat de nature manque un juge reconnu, qui ne soit pas partial, & qui ait l'autorité de terminer tous les differens, conformément aux loix établies. Car, dans cét estat-là, chacun estant juge & revestu du pouvoir de faire éxécuter les loix de la Nature, & d'en punir les infracteurs ; <…>.

С. 127

4. Второе: в состоянии натуралном, нет судьи поставленного, чтоб был без похлебства, и чтоб имел власть, решить всякие вражды, по законам положенным. Потому что в том состоянии всяк судья и имеет власть хранить законы натуралныя и преступников наказывать <…>.

P. 45

Et quand leur autorité ne suffit pas, & [p. 46] que les desordres dont il s’agit tirent à conséquence, elles doivent en donner avis à Sa Majesté, afin qu’elle y remedie de la maniere qu’elle jugera la plus avantageuse à son peuple. Mais aprés tout ce qui pourroit estre allegué, le Roy doit demeurer le maître. Et quand même il n’acccorderoit pas des demandes qui paroîtroient bien fondées, on doit se persuader qu’il n’en use ainsi que pour le bien de des sujets, & pour des raisons qui ne sont connuës qu’à 1uy, & à son Conseil.

C. 39

Но когда их власть не будет иметь довольныя к тому силы, а из оных непорятков произойти могут вредительныя следствия; тогда надлежит им о том уведомить Его Величество, дабы он истребил [C. 40] оные таким образом, которой за благопотребно рассудит наиполезнейший своему быть народу. По окончании всех рассуждений и мнений, Государь долженствует и тогда пребыть волен. Хотя бы он и не склонился на требования, которыяб казались быть весьма основательны; однако и в таком случае надлежит думать, что он то делает таким образом, для пользы своих подданных, и для таких причин, которыя ведомы токмо ему, и его Совету.

P. 55

Le peuple s’étoit flaté, qu’après cette Ceremonie, on verroit rétablir la tranquilité publique, еt que les boutiques seroient rouvertes. Mais, l’Autorité de Mahmoud étoit encore si mal établie, que les Marchands n’oserent s’exposer <...>.

C. 13

Народ надеялся, что после сей церемонии возобновится общая тишина, и лавки будут отперты. Но власть Магмудова толь худо еще утвердилась, что купцы не смели показаться <...>.

Т. 5. P. 343

S’il y a des lois pour l’âge mûr, il doit y en avoir pour l’enfance, qui enseignent à obéir aux autres ; & comme on ne laisse pas la raison de chaque homme unique arbitre de ses devoirs, on doit d’autant moins abandonner aux lumieres & aux préjugés des peres l’éducation de leurs enfans, qu’elle importe à l’état encore plus qu’aux peres ; car selon le cours de nature, la mort du pere lui dérobe souvent les derniers fruits de cette éducation, mais la patrie en sent tôt ou tard les effets ; l’état demeure, & la famille se dissout. Que si l’autorité publique en prenant la place des peres, & se chargeant de cette importante fonction, acquiert leurs droits en remplissant leurs devoirs, ils ont d’au tant moins sujet de s’en plaindre, qu’à cet égard ils ne font proprement que changer de nom, & qu’ils auront en commun, sous le nom de citoyens, la même autorité sur leurs enfans qu’ils exerçoient séparément sous le nom de peres, & n’en seront pas moins obéis en parlant au nom de la loi, qu’ils l’étoient en parlant au nom de la nature.

L’éducation publique sous des regles prescrites par le gouvernement, & sous des magistrats établis par le souverain, est donc une des maximes fondamentales du gouvernement populaire ou légitime.

С. 34

Ежели есть законы для людей совершеннаго возраста, должны быть также и для детей научающие покорятися другим; и как не дозволяется рассудку человека участнаго быть произвольну в своих должностях, тем меньше надобно оставлять единственно знаниям и предрассудкам отцовским воспитание детей, что оное больше еще нужно обществу, нежели отцам их: по порядку природы, смерть отцовская часто лишает его последних плодов того воспитания; а отечество [c. 35] плоды его рано или поздно чувствует; общество пребывает, а семья разрушается. Ежели власть общественная заняв места отцовския, и приняв на себя иго важнаго сего звания, исполняя их должности получит их права, они тем меньше за то имеют причины негодовать, что в сем случае они только имя переменили, и будут вообще под именем граждан иметь ту же власть над их детьми, которую они имеют каждый порознь под именем отцов; и дети также будут покорны гласу их именем природы.

И так воспитание сообщественное под предписанными правилами от правительства и под правителями постановленными от Государя, есть одно из основательных установлений правления народнаго или законнаго.

T. 5. P. 338

Le plus pressant intérêt du chef, de même que son devoir le plus indispensable, est donc de veiller à l’observation des lois dont il est le ministre, & sur lesquelles est fondée toute son autorité. S’il doit les faire observer aux autres, à plus forte raison doit-il les observer lui-même qui jouit de toute leur faveur. Car son exemple est de telle force, que quand même le peuple voudroit bien souffrir qu’il s’affranchît du joug de la loi, il devroit se garder de profiter d’une si dangereuse prérogative, que d’autres s’efforceroient bien-tôt d’usurper à leur tour, & souvent à son préjudice. Au fond, comme tous les engagemens de la societé sont réciproques par leur [p. 340] nature, il n’est pas possible de se mettre au-dessus de la loi sans renoncer à ses avantages, & personne ne doit rien à quiconque pretend ne rien devoir à personne. Par la même raison nulle exemption de la loi ne sera jamais accordée à quelque titre que ce puisse être dans un gouvernement bien policé. Les citoyens mêmes qui ont bien mérité de la patrie doivent être récompensés par des honneurs & jamais par des privileges : car la république est à la veille de sa ruine, si-tôt que quelqu’un peut penser qu’il est beau de ne pas obéir aux lois. Mais si jamais la noblesse ou le militaire, ou quelqu’autre ordre de l’état, adoptoit une pareille maxime, tout seroit perdu sans ressource.

С. 15

Нужнейшая польза начальника равно как и необходимый долг его смотреть, чтоб наблюдаемы были законы, которых он правитель, и на коих основана вся власть его. Ежели он должен стараться, чтоб другие наблюдали их, тем больше должен сам исполнять оные, когда он пользуется всеми их выгодами; его пример столько важен, что хотя бы сам народ хотел дозволить снять с себя иго закона, и тогда бы он должен был беречься пользоватися толь опасным преимуществом, которое другие тотчас бы устремились похитить в свою очередь и по большей части во вред ему. Как в самом деле все обязательства общества по существу своему суть взаимны, так и не можно выходить из под закона не отметая пользы его, и никто тому ничего не должен, кто думает быть сам никому ничем не должным; для сей то самой причины, никакое выключение из под закона, ни под каким видом никогда в правлении порядочным не дозволится. Самые заслужившие отечеству граждане должны получать в награду чести, а никогда преимущества: по тому как правление уже при самом упадке как скоро только кто ни есть может вздумать, что хорошо не повиноваться узаконению. Но ежели когда либо дворянство или воинство, или какой другой чин в обществе присвоит сие правило, тогда все погибло безповоротно.

T. 5. P. 338

Mais quand les citoyens aiment leur devoir, & que les dépositaires de l’autorité publique s’appliquent sincérement à nourrir cet amour par leur exemple & par leurs soins, toutes les difficultés s’évanoüissent, l’administration prend une facilité qui la dispense de cet art ténébreux dont la noirceur fait tout le mystere. Ces esprits vastes, si dangereux & si admirés, tous ces grands ministres dont la gloire se confond avec les malheurs du peuple, ne sont plus regrettés : les mœurs publiques suppléent au génie des chefs ; & plus la vertu regne, moins les talens sont nécessaires. L’ambition même est mieux servie par le devoir que par l’usurpation : le peuple convaincu que ses chefs ne travaillent qu’à faire son bonheur, les dispense par sa déférence de travailler à affermir leur pouvoir ; & l’histoire nous montre en mille endroits que l’autorité qu’il accorde à ceux qu’il aime & dont il est aimé, est cent fois plus absolue que toute la tyrannie des usurpateurs. Ceci ne signifie pas que le gouvernement doive craindre d’user de son pouvoir, mais qu’il n’en doit user que d’une maniere légitime. On trouvera dans l’histoire mille exemples de chefs ambitieux ou pusillanimes, que la mollesse ou l’orgueil ont perdus, aucun qui se soit mal trouvé de n’être qu’équitable.

С. 24

Но когда граждане любят свой долг, и преемники власти народной искренно прилежат питать ту любовь собственным своим примером и стараниями своими, все трудности исчезают сами собою, правление становится лехко, и освобождается от темнаго того искусства, котораго все таинство состоит в его мрачности. Все обширные разумы столь опасные и столь удивительные, все те великие правители, которых слава смешена с нещастиями народными не так сожаления достойны тогда бывают; нравы народные наравнивают разум начальников: и чем больше добродетель царствует, тем меньше нужды в дарованиях. Самому высокомерию услужнее должность, нежели нарушение: народ уверенный, что начальники трудятся единственно в его пользу, преданностью своею облегчает их от безпокойства утверждать власть свою; и История в тысящи местах нам показывает, что власть начальника любящаго народ и полученная от любви народной сто раз полномочнее всех утеснений похитителей оныя. Сие не значит, что правление власть свою употреблять боялось, но что оно должно употреблять ея всегда законным образом. Тысящу примеров найдется в Истории начальников высокомерных или слабодушных, погибших от сладострастия или гордости, а ни одного не сыщешь, который бы пропал от праводушия. 

P. 9

L’Autorité contraint à l’Obéïssance, mais la Raison y persuade, & il est bien plus à propos de conduire les Hommes par des Moyens qui gagnent insensiblement leur Volonté <...>.

C. 7

Власть принуждает к послушанию, но разум увещает к оному, да и весьма удобнее правительствовать людьми такими способами, кои чувствительно склоняют их к хотению <…>.

P. 908

<…> quelques notions vagues du juste & de l’injuste étoient toute la regle de leur conduite ; & s’ils étoient retenus, c’étoit moins par une autorité publique, que par la crainte du ressentiment particulier. Mais qu’est ce que cette crainte ? qu’est-ce même que celle des dieux ? qu’est-ce que la voix de la conscience, sans l’autorité & la menace des lois ? Les lois, les lois ; voilà la seule barriere qu’on puisse élever contre les passions des hommes : c’est la volonté générale qu’il faut opposer aux volontés particulieres ; & sans un glaive qui se meuve également sur la surface d’un peuple, & qui tranche ou fasse baisser les têtes audacieuses qui s’élevent, le foible demeure exposé à l’injure du plus fort ; le tumulte regne, & le crime avec le tumulte <…>.

Grec (1757)
Louis de Jaucourt
C. 27

Некоторые темныя  понятия о правде и неправде были единственным правилом их поступок: а что они были во всем воздержны, то сие происходило не столько от всенародной какой нибудь власти, их удерживающей, сколько от опасности внутренних угрызений. Но могут ли люди чего нибудь бояться, мыслить о богах, и чувствовать вопль совести, когда нет ни власти, ни строгости законов? Ибо они одни только суть такая преграда, которою можно удержать человеческие страсти: одна только всеобщая воля может возпротивиться волям частным: есть ли не будет меч, который бы равно висел над всем народом, и который бы отсекал или низлагал дерзкия главы, возвышающияся до излишества; то немощный всегда будет подвержен насилию сильнейшаго, мятеж усилится, а с мятежем и преступления.

P. 910

Il prescrivit de bonnes lois à ses concitoyens. Après la paix, ils reclamerent l’autorité qu’ils lui avoient confiée, & il la leur résigna.

Grec (1757)
Louis de Jaucourt
C. 37

Он предписал спасительные законы своим согражданам по возстановлении мира; они захотели с него снять порученную им власть, которую он во удовлетворение их с себя и сложил.

P. 912

<…> leurs rois dont l’autorité avoit été fort étendue à la tête des armées, tenterent hautement dans le sein du repos de dépouiller le peuple de ses principales prerogatives <…>.

Grec (1757)
Louis de Jaucourt
C. 56

Ея цари, которых власть в военное время весьма далеко простиралась, необинуясь покушались и в недрах самаго мира лишать народ самых главнейших [c. 57] его прав.

T. 9. P. 153

On nomma gérontes les 28 sénateurs de Lacédémone ; & Platon dit qu’ils étoient les modérateurs du peuple & de l’autorité royale, tenant l’équilibre entre les uns & les autres, ainsi qu’entre les deux rois, dont l’autorité étoit égale.

C. 126

Сии сенаторы лакедемонские числом 28 названы геронтами. Платон говорит, что они были посредственники народа и власти царския, содержащие равновесие между одним и другим, так равно, как и между двумя царями равнаго могущества.

P. 310

Un gouvernement foible ne pouvoit alors soutenir le choc de cette multitude de seigneurs puissans & séditieux. lls se rendent au parlement avec des troupes, ils font la loi au monarque ; ils le forcent à déposer son autorité entre les mains de douze personnes dont les ordonnances seront perpétuellement observées.

C. 376

Царствование слабое не в состоянии выдерживать порывы вельможей сильных и неспокойных. Сии входят в Парламент с воинством, предписывают законы Королю, заставляют препоручить государство двенадцати из них, указы бы коих навсегда исполнялись.

P. 2

Cette nation guerriere, extrêmement jalouse de sa liberté, étoit divisée en petits peuples, sous des rois, ou plutôt sous des chefs dont l’autorité étoit fort restreinte.

C. 2

Браноносный сей народ, до крайности ревнительный к вольности своей, разделен был на малыя Орды под начальствием Царей, или точнее вождей, коих власть замыкалася почти в одном полководстве.

P. 68

Le respect des peuples pour l’autorité pontificale s’affoiblissoit de jour en jour ; & plus le roi trouvoit d’opposition, plus il étoit disposé à franchir tous les obstacles.

C. 118

Уважение народов к власти Пап начало ослабевать день ото дня, и чем более Король находил для себя упорств тем паче не взирал ни на какия препятствия.

P. 410

Ainsi les communes, par des entreprises continuelles, & par une persévérance opiniâtre, s’emparèrent de l’autorité, dont elles exagéroient les abus. Charles ne sut point tenir le juste milieu, ni éviter les excès, aussi funestes en fait de politique qu’en fait de morale.

C. 543

И тако члены нижней камеры безпрестанно далее поступая на дерзости, и упорствуя непреодолеваемо захватили напоследок всю власть в государстве противу злоупотребления, которыя вопияли. Карл не умел хранить средины, ниже не доходить до [с. 544] крайности, к толикому предосуждению и политики и нравственности.

P. 117

Ici le roi commence à déployer son autorité avec une vigueur dont il avoit toujours paru incapable. Dans une harangue impérieuse, il se plaint la conduite des deux dernieres chambres basses ; il proteste qu’il ne prétendra jamais lui-même au pouvoir arbitraire, mais aussi qu’il ne le souffrira point dans les autres.

C. 214

Ко удивлению увидели Короля действующа с толикою твердостию и властию, каковых не ожидал никто. Говорит величественно речь собравшемуся Парламенту, жалуяся на поведение обеих последних Нижних камер; клянется, что никогда не мыслил и не будет мыслить [с. 215] о присвоении себе самовластительства, но не стерпит же онаго и в других.

P. 1-2

Au reste, le politique établit ici un axiome très judicieux, savoir que se laisser pénétrer par autrui, et céder le droit d’en être absolument gouverné , c’est à peu près la même chose. Cette pénétration, bien mise en œuvre, est une voie presque sûre pour changer en quelque sorte la face des conditions dans le monde ; pour qu’un supérieur, quel qu’il soit, n’en ait plus que le fantôme et le nom, et que l’inférieur se substitue à toute l’autorité. Mais si l’homme qui en a compris un autre est en état de le dominer, l’homme aussi que personne ne peut approfondir reste toujours comme dans une région inaccessible à la dépendance.

Le Heros (1725)
Baltasar Gracián
C. 4-5

Политики говорят весьма основательно и благоразумно, что попускать другому изведывать свои способности, значит тоже, что отдавать себя в совершенную его власть и управление . Изведывание качеств другаго, а особливо склонностей, властвующих умом какого б то ни было начальника, подкомандующим его удачно произведенное в действо, способствует и удобно вспомоществовать может оному переменять виды своего состояния, больше же всего в таком случае, когда вельможа, управляющий знатною должностию, ни в какия не входит дела, и бывает известен публике по одному своему имени; тогда подчиненный, узнав его слабость, найдется конечно в состоянии вступить во всю его силу и власть и действовать оною по воле и расположениям своим; словом, подчиненному, узнавшему подробно свойство начальника слабых качеств, верно не трудно будет воспользоваться властию его во всем. Тот же напротив того из командующих, котораго никто не может проникнуть, остается всегда самоуправляющим, и живет от всех независимым, как будто в области неприступной.

Ирой (1792)
Бальтасар Грасиан
P. 247-248

Les esprits attentifs & profonds dans la connoissance des hommes, observent, que sans l’art de la persuasion, & sans le secours de l’autorité d’un rang supérieur, il se trouve en certaines personnes, un fond d’ascendant, une force secrete d’empire sur les autres, une souveraineté naturelle qui impose, je ne sçais quelle assurance qui attire du respect, & qui se fait obéir. 

Le Heros (1725)
Baltasar Gracián
C. 181-182

Внимательные и глубокие умы, упражняющиеся в разбирательстве и познании качеств человечества, давно уже приметили, что в некоторых особах, не имеющих проворства уговорчивости, ни особенной власти, сопряженной с знаменитыми чинами, находится некое впечатленное к владычеству над другими расположение, и природная некая к повелительству способность, вперяющая в других не знаю какую-то к ним преданность, и вынуждающая от всех безпосредственно почтение и к себе покорность. 

Ирой (1792)
Бальтасар Грасиан
P. 141

L’autorité des Loix est le fondement de l’autorité d’un Souverain; leur accomplissement fait sa sûreté <...>.

Р. 2

Sans cela, tout iroit plus mal encore, & notre espece ne veut pas être façonnée à demi. Dans l’état où sont désormais les choses, un homme abandonné dès sa naissance à lui-même parmi les autres, seroit le plus défiguré de tous. Les préjugés, l’autorité, la nécessité, l’exemple, toutes les institutions sociales, dans lesquelles nous nous trouvons submergés, étoufferoient en lui la nature & ne mettroient rien à la place.

С. 2

Без сего все было б еще хуже, и наш род не может быть полуобработан. В настоящем состоянии вещей, человек, оставленной от своего рождения самому себе, между другими был бы безобразнее всех. Предразсудки, власть, необходимость, пример и все общественныя учреждения, в которых мы погружены, истребили бы в нем природу, и ничем бы ее не заменили.

Have you found a typo?
Select it, press CTRL+Enter
and send us a message. Thank you for your help!