Die Provinz Lithauen gehorchet den Königen von Polen erst seit dem Ende des XIVten Jahrhunderts. Vor diesem Zeit-Punkte hat sie besondere Gros-Herzoge gehabt, davon der letzte der berühmte Jagello im Jahr 1386 zum König in Polen erwählt wurde. Ohnerachtet dieser Vereinigung der benden Staaten unter einen eintzigen Fürsten, verblieb Lithauen allezeit eine Art von besonderer Republick <...>.
Великое Княжество Литовское досталось под владение Польское в конце 14 века. Оно до того времени имело особых своих Великих Князей, из которых последний именем Ягеллон был избран в 1386 г. Королем Польским; однако и после сего соединения Литвы с Польшею, Княжество Литовское всегда щиталось особливым обществом <...>.
Je suppose encore que vous ayez été témoin d’une foiblesse qui n’a point influé sur les affaires publiques, devez-vous révéler cette foiblesse ? En ce cas, l’histoire seroit une satyre.
Положим еще, что ты был свидетелем слабости Государя, которая не зделала вреда обществу: должен ли ты объявить оную слабость? История в сем случае будет сатирой.
Nous avons vingt histoires de l’établissement des Portugais dans les Indes ; mais aucune ne nous a fait connoître les divers gouvernemens de ce pays, ses religions, ses antiquités, les Brames, les disciples de Jean, les Guebres, les Banians. Cette réflexion peut s’appliquer à presque toutes les histoires des pays étrangers.
Si vous n’avez autre chose à nous dire, sinon qu’un Barbare a succédé à un autre Barbare sur les bords de l’Oxus & de l’Iaxarte, en quoi êtes-vous utile au public ?
La méthode convenable à l’histoire de votre pays n’est pas propre à écrire les découvertes du nouveau monde. Vous n’écrirez point sur une ville comme sur un grand empire ; vous ne ferez point la vie d’un particulier comme vous écrirez l’histoire d’Espagne ou d’Angleterre.
Мы имеем дватцать Историй о поселении Португальцов в Индии; но ни одна из них не уведомляет нас о разных правлениях, о законах и о древностях сея земли, о их браминах, о учениках Иеана, о Гвербах, о бониянах. Сие примечание, можно сказать, почти о всех Историях писаннных о чужих землях.
Когда ты будешь, писать, что на брегах Иаксарты и Оксусы, один варвар наследником был другому варвару, какая из того польза обществу будет?
Сочиняя Историю своего государства, весьма несвойственно будет ея написать тако, как Историю бы, какова ниесть вновь найденнего света. Не можно писать об одном городе, как бы о каком великом государстве, [c. 28] и нельзя писать Историю жизни какого нибудь приватнаго человека, как Историю Ишпанскую или Аглинскую.
Si vous n’avez qu’un seul chef, vous êtes à la discrétion d’un maître qui n’a nulle raison de vous aimer ; si vous en avez plusieurs, il faut supporter à la fois leur tyrannie & leurs divisions. En un mot, les abus sont inévitables & leurs suites funestes dans toute société, où l’intérêt public & les lois n’ont aucune force naturelle, & sont sans cesse attaqués par l’intérêt personnel & les passions du chef & des membres.
Ежели ты имеешь одного начальника? Ты в воле повелителя, который никакой причины не имеет тебя любить: ежели ты имеешь многих? Должно сносить вдруг всех их мучительства и раздоры. Словом, злоупотребления неизбежны и их следствия вредоносны в обществе, где польза общая и законы никакой не имеют силы природной и безпрестанно утесняемы пользою собственною и страстьми начальника и членов.
Quoique les fonctions du pere de famille & du premier magistrat doivent tendre au même but, c’est par des voies si différentes ; leur devoir & leurs droits sont tellement distingués, qu’on ne peut les confondre sans se former de fausses idées des lois fondamentales de la société, & sans tomber dans des erreurs fatales au genre humain.
Хотя поступки отца в доме и перваго начальника в обществе надлежат клониться ко одной цели, но весьма разнствующими дорогами. Должность их и права столь разделены, что смешая их, нельзя никак иметь справедливаго понятия о основательных законах общества, и не впасть в заблуждения пагубные роду человеческому.
En effet, si la voix de la nature est le meilleur conseil que doive écouter un bon pere pour bien remplir ses devoirs, elle n’est pour le magistrat qu’un faux guide qui travaille sans cesse à l’écarter des siens, & qui l’entraîne tôt ou tard à sa perte ou à celle de l’état, s’il n’est retenu par la plus sublime vertu. La seule précaution nécessaire au pere de famille, est de se garantir de la dépravation, & d’empêcher que les inclinations naturelles ne se corrompent en lui ; mais ce sont elles qui corrompent le magistrat. Pour bien faire, le premier n’a qu’à consulter son cœur ; l’autre devient un traître au moment qu’il écoute le sien : sa raison même lui doit être suspecte, & il ne doit suivre d’autre regle que la raison publique, qui est la loi.
В начальнике общества голос сей обманчивой, ему вождь старающийся безпрестанно отдалить его от должности, и рано или поздно притягает его к пагубе или своей собственной, или того общества, ежели он не удержан самою вышнею добродетелью. Отцу одна предосторожность нужна та, дабы не сделаться развратным, беречься, чтоб природные склонности в нем не испортились; а оныя самыя портят начальников. [С. 8] Чтоб хорошо поступать, первому только спрашиваться с своим сердцем; другой сделается бездельник в то самое время, как своего послушается: самый разсудок его должен ему быть подозрителен, и остается ему вслед ити одному правилу, разсудку общему, то есть закону.
Le corps politique, pris individuellement, peut être considéré comme un corps organisé, vivant, & semblable à celui de l’homme. Le pouvoir souverain représente la tête ; les lois & les coûtumes sont le cerveau, principe des nerfs & siége de l’entendement, de la volonté, & des sens, dont les juges & magistrats sont les organes ; le commerce, l’industrie, & l’agriculture, sont la bouche & l’estomac qui préparent la subsistance commune ; les finances publiques sont le sang qu’une sage économie, en faisant les fonctions du cœur, renvoye distribuer par tout le corps la nourriture & la vie ; les citoyens sont le corps & les membres qui font mouvoir, vivre, & travailler la machine <…>.
Общество народное взяв нераздельно, можно представить телом чувствительным, живущим и подобным человеческому. Власть вышняя представляет голову; узаконения и привычки суть мозг, начало каналов и престол разсудка, воли и чувств, судьи и правители суть их гласы. Торговля, выдумка и хлебопашество суть рот и желудок, приготовляющие общее существование; доходы народные суть кровь, которою разумное хозяйство, исправляя должность сердца, разливает по всему телу пищу и жизнь; граждане суть тело и члены, коими движется, живет и работает все общество <…>.
Le corps politique est donc aussi un être moral qui a une volonté ; & cette volonté générale, qui tend toûjours à la conservation & au bien-être du tout & de chaque partie, & qui est la source des lois, est pour tous les membres de l’état par rapport à eux & à lui, la regle du juste & de l’injuste ; vérité qui, pour le dire en passant, montre avec combien de sens tant d’écrivains ont traité de vol la subtilité prescrite aux enfans de Lacédémone, pour gagner leur frugal repas, comme si tout ce qu’ordonne la loi pouvoit ne pas être légitime. Voy. au mot Droit, la source de ce grand & lumineux principe, dont cet article est le développement.
И так тело народное есть существо, имеющее волю; сия воля общая, клонящаяся всегда к сохранению и благосостоянию всего и каждой части, будучи источник всех узаконений, есть для всех членов общества, в разсуждении их и его, правило справедливости и неправости: истинна сия, говоря об этом вскользь, показывает с каким разсудком хитрость, предписанная детям в Лакедемоне доставать себе обед столько писателей почитали кражею, как будто все, что закон повелевает, может быть несправедливо. См. слово право.
Il est important de remarquer que cette grande regle de justice, par rapport à tous les citoyens, peut être fautive avec les étrangers ; & la raison de ceci est évidente : c’est qu’alors la volonté de l’état, quoique générale par rapport à ses membres, ne l’est plus par rapport aux autres états & à leurs membres, mais devient pour eux une volonté particuliere & individuelle, qui a sa regle de justice dans la loi de nature, ce qui rentre également dans le principe établi : car alors la grande ville du monde devient le corps politique dont la loi de nature est toûjours la volonté générale, & dont les états &peuples divers ne sont que des membres individuels.
Нужно ли теперь примечать, что всякое правило правосудия достаточное в разсуждении сограждан, может быть худо в разсуждении чужестранцов и доказательство сего ясно; потому что тогда воля общества хотя общая в разсуждении своих членов, но не есть тоже в разсуждении других обществ и тех членов, а становится тогда для них волею участною, которая свое правило справедливости берет от закона природы, что так же равно входит в первоутвержденное правило: для того что тогда уже весь свет становится тело народное, котораго закон природы есть воля общая, и все общества и разные народы суть тогда уже его члены.
Toute societé politique est composée d’autres sociétés plus petites, de différentes especes dont chacune a ses intérêts & ses maximes ; mais ces sociétés que chacun apperçoit, parce qu’elles ont une forme extérieure & autorisée, ne sont pas les seules qui existent réellement dans l’état ; <…> Ce sont toutes ces associations tacites ou formelles qui modifient de tant de manieres les apparences de la volonté publique par l’influence de la leur. La volonté de ces sociétés particulieres a toûjours deux relations ; pour les membres de l’association, c’est une volonté générale ; pour la grande societé, c’est une volonté particuliere, qui très-souvent se trouve droite au premier égard, & vicieuse au second. Tel peut être prêtre dévot, ou brave soldat, ou patricien zélé, & mauvais citoyen. Telle délibération [p. 339] peut être avantageuse à la petite communauté, & très-pernicieuse à l’état. Il est vrai que les sociétés particulieres étant toûjours subordonnées à celles qui les contiennent, on doit obéir à celle-ci préférablement aux autres, que les devoirs du citoyen vont avant ceux du sénateur, & ceux de l’homme avant ceux du citoyen <…>.
Всякое сообщество народное состоит из других малых обществ, имеющих каждое свои пользы и свои положения; но сии общества видимыя всеми имеющие каждое свой вид и установление, не одни только существуют в сообществе народном. <…> Сии разныя согласия тайныя или явныя, переменяют вливанием своей воли разными образами виды воли общенародной. Воля сих участных обществ имеет две склонности; к членам согласия, тогда она воля общая, к большему сообществу, тогда она воля участная, весьма часто случающаяся справедлива к первому и вредна к другому. Так может быть, набожный священник, отважный солдат, усердный человек отечеству и худой гражданин. Так одно рассуждение может быть выгодно малому обществу и весьма пагубно большему. Правда, что участныя общества покорены всегда большему, что должность гражданина предидет всегда должности сенаторской и должность человека должности гражданской <…>.
Alors le corps social se divise réellement en d’autres dont les membres prennent une volonté générale, bonne & juste à l’égard de ces nouveaux corps, injuste & mauvaise à l’égard du tout dont chacun d’eux se démembre.
Тогда тело сообщества разделяется действительно на другия, которых члены принимают на себя волю общую, хорошу и справедливу в разсуждении сих новых обществ, несправедливу и худу в разсуждении всего прежняго общества, от которого каждый из них отложился.
En établissant la volonté générale pour premier principe de l’économie publique & regle fondamentale du gouvernement, je n’ai pas cru nécessaire d’examiner sérieusement si les magistrats appartiennent au peuple ou le peuple aux magistrats, & si dans les affaires publiques on doit consulter le bien de l’état ou celui des chefs. Depuis long-tems cette question a été décidée d’une maniere par la pratique, & d’une autre par la raison ; & en général ce seroit une grande folie d’espérer que ceux qui dans le fait sont les maîtres, préféreront un autre intérêt au leur. Il seroit donc à propos de diviser encore l’économie publique en populaire & tyrannique. La premiere est celle de tout état, où regne entre le peuple & les chefs unité d’intérêt & de volonté ; l’autre existera nécessairement par-tout où le gouvernement & le peuple auront des intérêts différens & par conséquent des volontés opposées. Les maximes de celle-ci sont inscrites au long dans les archives de l’histoire & dans les satyres de Machiavel. Les autres ne se trouvent que dans les écrits des philosophes qui osent reclamer les droits de l’humanité.
Утвердя волю общую начальным положением хозяйства народнаго, и правилом основательным правления я не щел нужным изпытать прилежнее, правители ли принадлежат народу? Или народ правителям? И в делах народных, на добро ли общества или на добро начальников смотреть должно? Давно уже сей вопрос разрешен с одной стороны опытом, с другой стороны разсудком; и великое бы дурачество было вообще надеяться, чтоб те, которые действительно властители, предпочли чужую пользу своей. К стате сего надобно еще разделить хозяйство на народное и утеснительное. Первое есть всего общества, где царствует между народом и начальников единственность пользы и воли; второе неизбежно пребывать будет всегда там, где правление и народ будут иметь пользы разныя, следствием и воли противуположенныя. Правило сего пространно [c. 14] описаны в историях и сатирах Maxиавеля, прочия находятся только в сочинениях тех Философов, которые дерзали возстановлять права человечества.
Comme pour vouloir il faut être libre, une autre difficulté qui n’est guere moindre, est d’assurer à la fois la liberté publique & l’autorité du gouvernement. Cherchez les motifs qui ont porté les hommes unis par leurs besoins mutuels dans la grande société, à s’unir plus étroitement par des sociétés civiles ; <…>.
А чтоб хотеть надобно быть волну, другая не меньшая трудность утвердить вдруг и вольность народную и власть правления. Поищи движений, которыя побудили людей обязанных взаимными их нуждами в великом обществе обязать себя наибольше обществами гражданскими.
<…> d’employer au service de l’état les biens, les bras, & la vie même de tous ses membres, sans les contraindre & sans les consulter ? d’enchaîner leur volonté de leur propre aveu ? de faire valoir leur consentement contre leur refus, & de les forcer à se punir eux-mêmes, quand ils font ce qu’ils n’ont pas voulu ? Comment se peut-il faire qu’ils obéissent & que personne ne commande, qu’ils servent & n’ayent point de maître ; <…>.
Употребить в услуги общества имения, руки и самую жизнь всех членов, не принуждая и не спрашивая их? Обуздать их вольность с их собственного желания? Сделать, чтоб их согласие перетягивало их отговорки, и принудить чтоб они сами себя наказывали, когда сделают чего не хотели? Как могло сделаться, чтоб покорялися, и никто не повелевал, чтоб служили и никто не властвовал? <…>.
Tous les Citoyens ayant déposé entre les mains d’une seule personé, ou d’une Assemblée, l’Autorité Souveraine, il faut nécessairement que celle-ci ait le droit de prescrire des règles générales et perpétuelles selon lesquelles chaque Membre de la Société doit se conduire ; et c’est ce qu’on apelle Lois.
Когда все граждане поручили в руки одной особе или одному собранию Государственную власть: то следственно надлежит, чтоб оная имела право предписывать общия и неприменныя правила, по которым каждой член общества должен поступать, и оныя называются Законами.
Tous les hommes ont entre eux une Société générale, qui leur impose de certains devoirs, sçavoir ceux de l’Humanité; mais les hommes qui font partie d’une même Nation, les habitans d’un même pais, vivent dans une liaison beaucoup plus étroite. Cette union plus intime fait naitre des rapports qu’on comprend dans leur totalité sous le nom de Société doit se conduire ; et c’est ce qu’on apelle Lois.
Toutes les parties d’un Corps Politique, ou d’un Etat, toutes les branches du Gouvernement doivent être dans une harmonie perpétuelle, sans se heurter mutuellement, se choquer, ou se confondre, et c’est ce qu’on nomme le bon Ordre.
Les Ordonnances qui sont pour le maintien de la Société et du bon Ordre se comprennent sous le mot de Lois.
Все люди имеют между собою повсеместное сообщество, кое обязует их к некоторым должностям, то есть к человеколюбию; но люди одной нации и жители одной земли, живут гораздо в теснейшем союзе. От сего союза происходят следствия, кои все вместе заключаются под именем общества должен поступать, и оныя называются Законами.
Все части политического тела, или Государства, и все отрасли Правления должны быть в непрестанном согласии, не сопротивляясь, не сражаясь и не смешиваясь между собою, и оное называется добрым порядком.
Учреждения, учиненныя для содержания общества и добраго порядка, заключаются под именем законов.
Il y a beaucoup plus d’esprits faux, que d’esprits justes dans le monde, et par conséquent plus de méchans hommes, que de gens bien. Cet Axiome, joint a la considération de la légèreté et de l’inconstance naturelle des humains, nous fait connaitre qu’il ferait impossible qu’une Société pur subsister, si chacun de ses Membres pouvoir suivre fon jugement particulier dans la manière de travailler à la conservation et à la prospérité générale. Il a donc falu nécessairement convenir d’un frein commun qui put tenir les méchans, les esprits faux, et les hommes inconstans, en respect. Ce frein est ce qu’un apelle Gouvernement ; et les règles que ce Gouvernement prescrit *pour l’utilité publique et particulier des divers Membres de la Société, règles qui sont censées renfermer la volonté de tous (précèdent)* sont nommées Lois.
[Примечание: выделенный фрагмент в переводе отсутствует].
Гораздо больше ложных умов в свете, нежеле праведно разсуждающих, и по тому больше злых людей нежели добрых. Сие изречение, вместе с природным непостоянством человеческим, дает нам знать, что не возможно обществу состоять, ежели каждый его член будет следовать особливому своего разсудку, в способе, как стараться о общем сохранении и благосостоянии. И так необходимо надобно было зделать узду, которая удерживала злых, неразсудных и непостоянных людей. Сия узда названа Правлением; а правила предписанныя от сего правления, названы Законами.
Auch der Staat ist eine Gesellschaft von Bürgern, die sich vereiniget haben, mit vereinbarten Kräften ein gewisses Beste zu erreichen. Die Wirkung diese Bereinigung ist, dass die Bereinigten, in Ansehen Endzwecks, für eine sittliche Person anzusehen sind mitbin nur ein Bestes haben, welches das gemeinschaftliche ist, nur eine, nämlich, den gemeinschaftlichen Willen, das gemeinschaftliche Beste zu verlangen, und nur eine Kraft, aus den einzelnen Kräften aller Glieder
Государство есть также общество, состоящее из граждан, которые соединялись для достижения совокупными силами какой ни есть превосходнейшей пользы. Сие соединение производит то, что соединившиеся в рассуждении предмета могут приняты быть за одну нравственную особу, и следовательно имеют в виду только одну пользу, которая есть общая, также одну только общую волю желать общей пользы, и только одну для достижения оной силу, составленную из сил каждого члена порознь.
Solche Vorzüge sind: wenn jemand ausser dem Regenten Festungen, oder das Recht Soldaten zu halten fordert, wenn eine Gemeinde Gesetze und Verordnungen ergehen lasst, welche den Gliedern eine nähere, vielleicht eine den Gesetzen des Staates entgegen laufende Verbindlichkeit aufbringen: wenn jemand die oberrechtliche Gewalt des Fürsten nicht erkennt: Geldstbulfe, Privatgerichtsbarkeit, eigenwillige Ausnahme von Gesetzen; alles, was immer al sein, auch der geringste Zheil der obersten Gewalt betrachtet werden, oder der Thätigkeit der obersten Gewalt Hindernisse legen kann.
Таковыя преимущества суть: когда кто кроме Государя требует права строить крепости, или держать солдат: когда какое общество выпускает законы и указы, налагающие на членов ближайшую обязательность, может быть противоборствующую законам государства: когда кто не признает судопроизводной власти Государя; собственная помощь, частная расправа, самовольное себя исключение от законов; все, что признано быть может хотя малейшую частию верховной власти, или полагающим ей препонам.