Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление.
Спасибо за участие!
William Robertson (1721–1793) / Уильям Робертсон

История о государствовании императора Карла Пятаго. Т. 1

Описание

Язык оригинала, с которого сделан перевод
Французский  
Название в русском переводе
История о государствовании императора Карла Пятаго: С приложением наперед краткаго начертания о приращениях сообщества в Европе, отразрушения Римской империи до начала шестагонадесять века / Сочиненная г. Робертсоном, доктором богословии, Едимбургскаго университета сениором, и шотландским историографом его британническаго величества. Т. 1
Переводчик
Сергей Кириллович Смирнов  (род. 1747)
Место публикации
Санкт-Петербург
Типография/издатель
При Имп. Акад. наук
Год публикации
1775
Содержание книги

[Посвящение] (A Sa Majesté Le Roi de la Grande-Bretagne et d’Irlande, etc.) (с. v-viii)

 

Préface de l’auteur (с. ix-xviii)

 

Avertissement du traducteur (с. xix-xxiv)

 

 

Предисловие издателево (л. [3]-[7] об.)

 

Погрешности (л. [8]-[8] об.)

Section I. Tableau des progrès de la Société en Europe, relativement au gouvernement intérieur, aux loix & aux moeurs (с. 1-260)

Отделение I. Краткое начертание о приращениях сообщества в Европе, соответственно правлению внутреннему, законам и нравам (с. 1- 408)

Объём
[16], 408 с.; 8°
Номер по Сводному каталогу
6012
Место хранения
РГБ; БАН; РНБ; МГУ; ГПИБ
Примечания

Два тома русского издания представляют собой перевод, соответственно, вводной части (отделения I) и примечаний к ней (отсылки к котором римскими цифрами даны в основном тексте), напечатанных первоначально по-английски в одном томе, во французском переводе (Paris, 1771) – тт. 1, 2. Название английского оригинала: The History of the Reign of the Emperor Charles V. With a view of the progress of society in Europe, from the subversion of the Roman Empire, to the beginning of the Sixteenth Century. In 3 vols. London: W. and W. Strahan, 1769.

Образец текста

Оригинал
Перевод
P. XIII

Comme mes Lecteurs ne tireroient qu’une instruction imparfaite d’une Histoire semblable du regne de Charles-Quint, s’ils n’avoient pas quelque connoissance de l’état de l’Europe avant cette époque, j’ai voulu y suppléer par une Introduction ; & ce travail a produit un volume préliminaire, où j’ai entrepris d’indiquer & de développer les événemens & les causes, dont l’action a opéré toutes les [p. xiv] révolutions successives qui se sont faites dans l’Etat politique de l’Europe depuis la destruction de l’Empire Romain jusqu’au commencement du seizieme siecle. J’ai présenté un Tableau des progrès de la Société dans ce qui concerne non seulement l’administration intérieure, les loix & les moeurs, mais encore l’exercice de la force nationale qu’exigent les opérations des gouvernemens au dehors ; enfin j’ai décrit la constitution politique des principaux Etats de l’Europe au moment où Charles-Quint commença son regne.

Л. 5

Как мои читатели приобрели бы несовершенное знание Истории о государствовании Карла Пятаго, ежели бы не имели некотораго познания о состоянии Европы прежде сего летосчисления, то я принял намерение дополнить оную введением; и сей труд составил предуведомительную книгу, в которой я предприял показать и [л. 5] изъяснить произшествия и причины, которых действие произвело разные перевороты, последовавшие в политическом состоянии Европы от разрушения Римской Империи до начала шестагонадесять века. Я предложил краткое начертание о приращениях сообщества, соответственно не только внутреннему правлению, законам и нравам, но и употреблению народной силы, которой требуют дела правлений вне отечества; на конец я описал политическое постановление знатнейших Европейских государств того времени, в которое Карл Пятый начал царствовать.

P. 2

Après avoir désolé l’Europe, les Romains s’occuperent à la civiliser. Ils établirent dans les provinces conquises une forme de gouvernement sévere, mais réguliere, & qui assuroit la tranquillité publique. Ils donnerent à leurs nouveaux sujets leurs arts & leurs sciences, leur langue & leurs moeurs, [p. 3] foible dédommagement peut-être de la perte de la liberté.

С. 3

По опустошении Европы, Римляне упражнялись в ея просвещении. В завоеванных провинциях учредили они строгой, но правильной образ правления, которой обещевал общее спокойство. Они сообщили новым своим подданным свои художества и науки, свой язык и свои обычаи, слабое награждение может быть за потеряние вольности.

P. 4

<...> la domination de Rome, comme celle de tous les grands empires, dégrada & flétrit l’espece humaine.

Une société ne pouvoit pas subsister longtemps dans un Etat semblable. Le gouvernement romain, même dans sa forme la plus parfaite, avoit des défauts qui préparoient sa dissolution. Le temps mûrit ces semences primitives de corruption, & fit éclore de nouveaux désordres. Une constitution vicieuse se seroit détruite d’elle-même & sans aucun effort étranger ; mais l’irruption violente des Goths, des Vandales, des Huns & des autres barbares, avança cet événement & précipita la chûte de l’Empire.

С. 5

<...> Римское владение, так как и всех великих империй, унизило и в слабость привело род человеческий.

Сообщество не могло долго пребыть в таком государстве. Римское правление в самом совершенном своем виде имело такие недостатки, которые приготовляли его разрушение. Чрез время созревают сии первоначальныя семена повреждения, и произрастают новые безпорядки. Хотя попорченное установление могло бы уничтожиться само собою и без всякой посторонней силы; однако сильное нападение Готтов, Вандалов, Гуннов и других [с. 6] варваров преуспело в сем деле и ускорило падение империи.

P. 8

Un concours de différentes causes avoit préparé de loin cette longue révolution, & facilité le succès des nations qui envahirent l’Empire. La république romaine avoit conquis le monde par la sagesse de ses maximes de gouvernement & par la sévérité de sa discipline militaire. Sous le regne des empereurs, les anciennes maximes furent négligées ou méprisées, & la discipline se relâcha par degrés. Les armées romaines, dans le quatrieme & le cinquieme siecles, n’avoient presque plus aucune ressemblance avec ces invincibles légions, qui enchaînoient par-tout la victoire sur leurs pas. Ces hommes libres, à qui [p. 9] l’amour seul de la gloire ou de la patrie mettoit auparavant les armes à la main, étoient remplacés par des sujets & des barbares qu’on enrôloit par force ou pour de l’argent.

С. 12

Многия различныя причины приготовляли издалека сию великую перемену, и способствовали успехам тех народов, которые завладели империею. Римское общенародие покорило свет своими мудрыми узаконениями правления и строгостию воинскаго порядка. При владении Императоров древния узаконения были пренебрегаемы или презираемы, а военный порядок постепенно приходил в ослабление. Римския войска в четвертом и в пятом веках почти никакого не имели подобия с теми непобедимыми полками, которые влекли за собою повсюду победу. Те вольные люди, которым одна любовь ко славе или к отечеству влагала прежде в руки оружие, заменяемы были подданными и варварами, которых набирали или силою, или за деньги.

P. 12

Des peuples civilisés qui prennent les armes de sang froid, & animés seulement par des raisons de politique ou de prudence, soit pour se mettre à l’abri d’un danger qui les menace, ou pour prévenir quelqu’événement éloigné, se battent sans animosité ; la guerre parmi eux est dépouillée de la moitié de ses horreurs.

С. 17

Просвещенные народы, которые принимают оружие без огорчения, и побуждаются только политическими или благоразумными причинами, дабы или предохранить себя от угрожаемой опасности, или предупредить какой ни будь отдаленный случай, в сражение вступают без злобы: война между ими едва половину свирепств своих имеет.

P. 16

Lorsque des peuples soumis au despotisme deviennent conquérans, leurs conquétes ne servent qu’à étendre le pouvoir & le domaine du despote ; mais des armées composées d’hommes libres veulent conquérir pour elles-mêmes, non pour leurs chefs <...>.

С. 23

Когда подчиненные самовластному правлению народы делаются победителями, то их победы не к иному чему служат, как к распространению власти и владения самовластнаго государя; но состоящия из вольных людей войска желают побеждать для себя самих, а не для своих начальников.

P. 17

Cependant cette nouvelle division des terres introduisit de nouveaux principes, des mœurs nouvelles ; & il en résulta bientôt une espece de gouvernement inconnu jusqu’alors, & distingué aujourd’hui par le nom de systême féodal. Quoique les nations barbares qui donnerent naissance à ce gouvernement, se fussent établies en différens temps dans les pays qu’elles avoient conquis ; quoiqu’elles fussent sorties de contrées différentes, qu’elles eussent des langages divers, & qu’elles n’eussent pas les mêmes chefs, on remarque cependant que la police féodale s’introduisit, avec peu de variation, dans toute l’Europe.

С. 25

Однако сие новое разделение земель ввело новыя начальныя правила и новые обычаи; а из онаго произошел вскоре род правления до того времени неизвестный, и который ныне отличается одним только именем постановления помещичества. Хотя варварские народы, положившие начало сему правлению, поселились в разныя времена в [с. 26] завоеванных ими землях; хотя вышли они из разных мест, говорили разными языками и разных имели начальников, однако примечено, что помещечественное правление введено было с небольшою переменою во всей Европе.

P. 19

Les principaux officiers imitoient l’exemple du prince ; & en partageant entre leurs suivans la portion de terre qui leur étoit échue, ils attachoient à ce don la même condition. Ainsi un royaume féodal ressembloit plus à un établissement militaire qu’à une institution civile. <...> Les noms d’homme & de soldat étoient synonymes.

С. 28

Главнейшие военачальники подражали примеру Государя; и разделяя между своими подчиненными доставшуюся им часть земли, они присовокупляли к сему подарку такой же договор. Таким образом помещечественное государство [с. 29] уподоблялось больше военному установлению, нежели установлению гражданскому. <...> Имена слуги и воина одно и то же означали.

P. 21

Les grands vassaux, après s’être ainsi assuré la propriété héréditaire de leurs terres & de leurs dignités, entraînés par l’esprit même des institutions féodales, qui tendoient toujours à l’indépendance, quoique fondées sur la subordination, tenterent avec succès sur les prérogatives du souverain, des entreprises nouvelles & plus dangereuses encore. <...> Les idées de soumission politique se perdirent presqu’entiérement, & il resta à peine quelque apparence de subordination féodale. Des nobles qui avoient acquis un pouvoir excessif dédaignoient de se regarder comme sujets. Ils aspirerent ouvertement à se rendre indépendans, & briserent les noeuds qui unissoient à la couronne les principaux membres de l’Etat.

С. 31

Сильные вазаллы, утвердив таким образом наследственное владение своих земель и своих достоинств, и будучи побуждаемы так же и склонностию к помещечественным установлениям, которыя клонилися всегда к независимости, хотя и были основаны на повиновении, с успехом произвели в действо новыя и опаснейшия еще предприятия касательно преимуществ самодержца <...> [с. 32] Понятия о повиновении политическом почти со всем изчезли, и едва остался некоторый вид повиновения помещечественнаго. Дворяне чрезвычайно усилившиеся гнушались почитаться подданными. Они желали зделаться прямо независящими; и разорвать те союзы, которые главных членов государства связывали с короною.

P. 22

L’anarchie régnoit par-tout & subsistuoit tous les désordres qui l’accompagnent aux douceurs & aux avantages que les hommes esperent trouver dans la société. Le peuple, cette portion la plus nombreuse & la plus utile de l’Etat, étoit réduit à un état de véritable servitude, ou traité comme s’il eût été réellement esclave. Le roi, dépouillé de presque toutes ses prérogatives, sans autorité pour former ou pour faire exécuter des loix salutaires, ne pouvoit ni protéger l’innocent, ni punir le coupable.

С. 32

Безначалие повсюду [с. 33] владычествовало и было причиною всех замешательств следующих после тишины и выгод, какия люди надеются сыскать в сообществе. Простой народ, сия многочисленнейшая и самая полезная государству часть, или был доведен до прямаго состояния рабства, или поступаемо с ним было так как бы он действительный был невольник. Лишенный почти всех преимуществ и власти Государь, в разсуждении предписания или исполнения полезных законов, не мог ни защитить невиннаго, ни наказать виноватаго.

P 24

Tant que les hommes ne jouissent pas d’un gouvernement réglé & de la sûreté personnelle qui en est une suite naturelle, il est impossible qu’ils cherchent à cultiver les sciences & les arts, à épurer leur goût, à polir leurs mœurs : ainsi le période de trouble, d’oppression & de rapine que je viens de décrire ne pouvoit pas être favorable à la perfection des lumieres & de la sociabilité.

С. 36

Пока люди не наслаждаются совершенным правлением и личною безопасностию естественно из онаго следующею, то не возможно, чтоб они старалися о заведении наук и художеств, о исправлении своих склонностей и своих нравов: следовательно описанное мною время о мятежах, о притеснениях и хищениях не могло способствовать совершенному [с. 37] просвещению и общежительству.

P. 27

L’Etat le plus corrompu de la société humaine est celui où les hommes ont perdu leur indépendance & leur simplicité de mœurs primitives, sans être arrivés à ce degré de civilisation où un sentiment de justice & d’honnêteté sert de frein aux passions féroces & cruelles.

С. 41

Самое поврежденное общежительством человеческим государство есть то, где люди лишились своей независимости и своей первоначальной простоты нравов, не дошед до того степени просвещения, где чувствование справедливости и честности служит уздою жестоким и мучительным страстям.

P. 41

Dans le même-temps les villes se formerent en communautés ou corporations politiques, qui obtinrent le privilege d’avoir une jurisdiction municipale : ce changement contribua peut-être plus qu’aucune autre cause à introduire & à répandre en Europe les principes d’un gouvernement régulier, de la police & des arts.

С. 62

В самое то время города переменились в общества или в политическия тела, которыя получили позволение иметь вольное судоправление. Сия перемена способствовала может быть больше, нежели какая либо другая причина ко введению и распространению в Европе начальных правил порядочнаго правления, благоустройства и художеств.

P 44

Louis le Gros, jaloux d’élever une nouvelle puissance pour contrebalancer celle des grands vassaux, qui souvent donnoient la loi au monarque même, adopta le premier l’idée d’accorder de nouveaux priviléges aux villes situées dans ses domaines. Par ses priviléges, appellés Chartes de Communauté, il affranchit les habitans, abolit toute marque de servitude, & les établit en corporations ou corps politiques, qui furent gouvernés par un conseil & des magistrats de leur propre choix.

С. 67

Людовик ле Гро не терпеливо желая возвысить новую власть, и уравнить оную со властию сильных вазаллов, которые часто предписывали законы самому Государю, сперва принял намерение доставить новыя преимущества лежащим в его владениях городам. Чрез сии преимущества названныя общественными грамотами, зделал он жителей вольными, уничтожил всякое рабство и переменил их в политическия тела, которыя по собственному их избирательству управляемы были советом и правительствами.

P. 46

Les villes, en acquérant le droit de communauté, devinrent autant de petites républiques gouvernées par des loix connues de tous les citoyens & égales pour tous ; la liberté étoit regardée comme une partie si essentielle de leur constitution, qu’un serf qui s’y refugioit & qui dans l’intervalle d’une année n’étoit pas réclamé, étoit aussi-tôt déclaré homme libre & admis au nombre des membres de la communauté.

С. 69

Города, приобретши право общества, зделались небольшими республиками или общенародиями, и были управляемы известными всем гражданам и равными для всех законами; вольность почитаема была за толь существенную часть их постановления, что ежели какой раб прибегал в оные, и чрез год требован не был, то [с. 70] немедленно объявляем вольным человеком и допускаем был в число членов общества.

P. 52

De quelque maniere que les députés des villes eussent été admis dans les assemblées législatives, cette innovation influa beaucoup sur le gouvernement. Elle tempéra la rigueur de l’oppression aristocratique par un mêlange de liberté populaire ; elle procura au corps de la nation, qui jusques là n’avoit point eu de représentans, des défenseurs actifs & puissans, chargés de veiller à la conservation de ses droits & de ses priviléges ; elle établit entre le roi & les nobles une puissance intermédiaire, à laquelle ils eurent alternativement recours ; & cette puissance arrêta tour-à-tour les usurpations de la couronne, & réprima l’ambition de la noblesse. <...> L’égalité, le bon ordre, le bien public, la réforme des abus, devinrent des idées communes & familieres dans la société, & s’introduisirent bientôt dans les réglemens & la jurisprudence des nations [p. 53] Européennes.

С. 78

Каким бы образом городские ходатаи допускаемы ни были в законодательныя собрания, однако сие новое установление много имело силы в правлении. Оно умерило жестокость многоначальнаго утеснения чрез смешение народной вольности; оно доставило народному обществу, не имевшему до того времени ходатаев, действительных и сильных защитников, долженствовавших бдеть о соблюдении их прав и преимуществ; [с. 79] оно ввело между королем и дворянами среднюю власть, к которой попеременно имели прибежище; и сия власть мало по малу удерживала усильственныя коронныя завладения и умеряла честолюбие дворянства. … Равенство, хороший порядок, общественная польза, уничтожение злоупотреблений зделались в сообществе повсемственными и употребительными мнениями, и в сии учреждения скоро введено было и законоучение Европейских народов.