tyran

.term-highlight[href='/ru/term/tyran'], .term-highlight[href^='/ru/term/tyran-'], .term-highlight[href='/ru/term/tyrans'], .term-highlight[href^='/ru/term/tyrans-'], .term-highlight[href='/ru/term/tyran-1'], .term-highlight[href^='/ru/term/tyran-1-'], .term-highlight[href='/ru/term/tyrans-1'], .term-highlight[href^='/ru/term/tyrans-1-']
Оригинал
Перевод
P. 8

<…> il ne se prît qu’à son injustice des malheureux succès de grands desseines ; et ne pouvant rien imputer à sa valeur qui avoit osé delivrer Rome de son Tyran, il l’accusa seule d’en avoir établi un autre pour lui succéder.

С. 4

Он же не смел похвалиться, что ево храбростию Рим от свирепаго тирана освобожден: но в том вторично фортуну обвинил, что она другова тирана наследником и преемником брутусовой славы, еще при жизни ево учинила.

Совершенное воспитание детей (1747)
Жан Батист Морван де Бельгард
Chap. XIII. P. 144

Dion remarque très-bien que depuis les Empereurs il fut plus difficile [p. 145] d’écrire l’Histoire, tout devint secret, toutes des Depêches des Provinces furent portées dans le Cabinet des Empereurs, on ne sut plus que ce que la folie & la hardiesse des Tyrans ne voulut point cacher, ou ce que les Historiens conjecturerent.

Л. 88 – 88 об.

Дион очень израдно разсуждает что о Императоров было гораздо труднее писать историю все стало быть тайно, все дела провинций были приношены в кабинет Императоров, н незнали больше ничего, как то, что дурачество и гордость тиранов немогла скрыть, или то, о чем сами историки могли догадаться.

P. 105

Les affaires de l’Empire se brouïlloient d’une terrible maniere. Aprés la mort d’Alexandre, le Tyran Maximin qui l’avoit tué se rendit le maistre, quoy-que de race Gothique. Le Senat luy opposa quatre Empereurs, qui perirent tous en moins de deux ans. Parmi eux estoient les deux Gordiens pere et fils cheris du Peuple Romain. Le jeune Gordien leur fils, quoy-que dans une extréme jeunesse il montrast une sagesse consommée, défendit à peine contre les Perses l’Empire affoibli par tant de divisions.

С. 77

Дела империи были в ужасном замешательстве. По смерти Александра, Тиран Максимин, которой его убил, зделался Государем, хотя был и Гетскаго рода. Сенат ему противопоставил четырех Императоров, кои все меньше двулетнаго времени погибли. Между ими были два Гордиана, отец с сыном, любимые народом Римским. Юнейший Гордиан сын их, хотя и в самой младости, оказывал совершенную мудрость, с трудом оборонил противу Персов ослабевшую империю от толь многих раздоров.

Dissert. Р. 26

On trouve trois sortes de Loix dans tous les Païs ; à sçavoir, celles qui tiennent à la Politique, & qui établissent le Gouvernement ; celles qui tiennent aux Moeurs & qui punissent les Criminels; & enfin les Loix Civiles, qui réglent les Successions, les Tutelles, les Usures & les Contracts. Les Legislateurs, qui établissent des Loix dans des Monarchies, sont ordinairement eux-mêmes Souverains : si leurs Loix son[t] douces & équitables, elles se soutiennent d’elles-mêmes ; [p. 27] tous les Particuliers y trouvent leur avantage : si elles sont dures & tyranniques, elles seront bientôt abolies ; parce qu’il faut les maintenir par la violence, & que le Tyran est seul contre tout un Peuple, qui n’a de désir que de les supprimer.

Dans plusieurs Républiques, où des Particuliers ont été Legislateurs ; leurs Loix n’ont réüssi qu’autant qu’elles ont pû établir un juste équilibre entre le Pouvoir du Gouvernement & la Liberté des Citoiens.

С. 356

В каждой земле находим мы троякое законов разделение; то есть те, которые надлежат до Политики, и на которых основано стоит правление, те, которые касаются до нравов, и наказывают преступников, наконец гражданские законы, которые учреждают наследства, опекунства, рост и договоры. Законодатели, поставляющие законы в монархиях, обыкновенно они же сами суть и самодержцы: ежели их законы кротки и справедливы, то они сами чрез себя сохраняются, все подданные находят в них свой прибыток, ежели они жестоки и безчеловечны, то скоро потреблены будут, понеже их должно сохранять чрез насилие, и для того, что тиран один не может стоять против всего народа, который ничего больше не желает, как их изтребления.

Во многих республиках, где граждане были законодателями, законы их по стольку могли успеть, по скольку могли они уставить надлежащее равновесие между властию правления и вольностию граждан.

История Бранденбургская (1770)
Фридрих II Гогенцоллерн
P. 58

Ces Tyrans, ces ambitieux dont la multitude admire la prospérité, gémissent en secret sous le poids de l’administration [p. 59] à laquelle ils ont la lâcheté insensée de ne pouvoir renoncer.

С. 70

Тиранны ж оные, честолюбцы те, которых благополучию многие удивляются, стонут в тайне под игом управления, от котораго по безумной подлости отрещится они не могут.

P. 150

La [p. 151] loi qui permet qu’il se forme de grandes fortunes dans une République, condamne une foule de misérables à languir dans l’indigence, & la Cité n’est plus qu’un repaire de tyrans & d’esclaves jaloux & ennemis les uns des autres.

С.181

Закон дозволяющий делаться великим щастиям в республике осуждает премножество бедных стонать в нищете, а город тот не иное уже что есть, как вертеп тиранов и невольных рабов, которые друг другу завидуют и враждуют.

P. 163

<…> Magistrats & leurs Courtisanes font un trafic public du pouvoir de la Magistrature ; ils voyent d’un oeil indifférent, & peut-être avec joie, les maux de la Patrie, dont ils profitent ; le peuple [p. 164] jaloux, & fatigué de son oisiveté, ne veut vivre que des gratifications que lui prodigue l’Etat ; il regarderoit un Magistrat honnête homme & éclairé comme un tyran ; & ne se croyant libre qu’autant qu’il a la licence de tout faire impunément <…>.

С. 196

<…> градоначальники [c. 197] наши и их любодейки явно торгуют властию градоначальства; смотрят они без жалости, а может быть и с радостию, на беды отечества, которыми они пользуются; народ и ревнуя и утомяся своею празностию, не хочет жить как награждениями, которыя область на него разточает; он градоначальника, человека добраго и просвещаннаго почитал бы тираном, и не чая себе быть вольным, как по елику он своевольство имеет делать все не бояся наказания.

P. 177

Des mœurs austeres & mâles devoient servir de ressource contre la tyrannie. La mal étoit grand, mais les esprits étoient capables de supporter un plus grand reméde. Le courage vertueux des Athéniens s’indigna de la servitude. La République dont toutes les parties étoient saines, en [p. 178] faisant un effort pour chasser le Tyran, rompit aisément ses chaînes, & reparut plus libre que jamais.

С. 213

Строгие и мужественные нравы служить имели [с. 214] надеждою против Тираннии. Болезнь была велика, но и духи были в состоянии снести великое врачевание. Добродетельная у Афинян храбрость вознегодовала с огорчением на раболепство. Республика, у которой все части находились здравы, собрався с силами на изгнание тиранна, разрушила без трудности свои оковы и вторично явилася вольною паче прежняго.

P. 184

Non non, mon cher Aristias, lui, répondit Phocion, je le sçais, on n’est point un Tyran, quand on n’usurpe [p. 185] une autorité courte & passagere, que pour rétablir & affermir la liberté publique. Quand la Loi regne, tout Citoyen doit obéir ; mais quand par sa ruine la Société est dissoute, tout Citoyen devient Magistrat ; il est revêtu de tout le pouvoir que lui donne la justice, & le salut de la République doit être sa suprême Loi.

С. 222

Нет, нет, дорогой мой Арист, ответствовал ему Фокион, ведаю я, что тот не тиранн, кто похищает краткую и временную власть, для того только, чтоб возстановить и утвердить вольность народную. Когда закон царствует, каждый гражданин должен повиноваться; но когда разорением онаго общество [с. 223] разрушается, в таком случае каждый гражданин становится градоначальником. Он вступает во всю силу, которую дает ему правосудие; а спасение республики должно ему быть высочайшим законом.

P. liij

On peut distinguer trois sortes de gouvernemens ; le républicain, le monarchique, le despotique. Dans le républicain, le peuple en corps a la souveraine puissance. Dans le monarchique un seul gouverne par des loix fondamentales. Dans le despotique, on ne connoît d’autre loi que la volonté du maître, ou plutôt du tyran. Ce n’est pas à dire qu’il n’y ait dans l’univers que ces trois especes d’états ; ce n’est pas à dire même qu’il y ait des états qui appartiennent uniquement & rigoureusement à quelqu’une de ces formes ; la plupart sont, pour ainsi dire, mi-partis ou nuancés les uns des autres.

De l'esprit des lois. T. 1 (1757)
Charles Louis de Montesquieu
С. XIV

Правление можно разделить на три рода, народное, самодержавное и самовластное. В народном правлении народ весь вместе имеет верховное могущество, в самодержавном одна особа управляет по принятым за основание законам, а в самовластном не знают другаго закона, кроме воли Государя или лучше сказать мучителя. Сим разделением не утверждается того, что бы о всей вселенной были только сии три рода правлений, как не говорится здесь и того, что бы находилися такие государства, которыя бы единственно и в точности принадлежали к одному какому нибудь из сих учреждений; но большая из них часть суть, так сказать, полсмешены или одни другим подтенены.

О разуме законов (1775)
Шарль Луи де Монтескье
P. 340

C’étoit là le grand art des gouvernemens anciens, dans ces tems reculés où les philosophes donnoient des lois aux peuples, & n’employoient leur autorité qu’à les rendre sages & heureux. De-là tant de lois somptuaires, tant de reglemens sur les mœurs, tant de maximes publiques admises ou rejettées avec le plus grand soin. Les tyrans mêmes n’oublioient pas cette importante partie de l’administration, & on les voyoit attentifs à corrompre les mœurs de leurs esclaves avec autant de soin qu’en avoient les magistrats à corriger celles de leurs concitoyens. Mais nos gouvernemens modernes qui croyent avoir tout fait quand ils ont tiré de l’argent, n’imaginent pas même qu’il soit nécessaire ou possible d’aller jusque-là.

С. 29

В сем то состояла пространная наука древних правлений отдаленнейших времен, когда философы давали законы народам, и власть свою употребляли что бы учинить их разумными и щастливыми; по тому то имеется такое множество законов о воздержании от расходов, о учреждении нравов, и толикия народныя правила с величайшею осторожностию принятыя или отверженныя. Даже похитившие власть в забвении не оставляли важной сей части отправления, и приметно то, что они старались повредить нравы своих рабов с неменьшим рачением, как и правительства исправить оные в своих согражданах. Но правления нынешних времен имея попечение только о денежных сборах, думают сим все совершить, и не почитают за нужное или возможное достигать до вышесказаннаго.

Р. 53

§VI. Comment il dégénere en tyrannie.

Mais si ce même Gouvernement qui doit tendre au bonheur des Peuples, s’éloigne de cette fin par les vices de son chef, Roi, ou Prince, s’il dirige ses opérations au seul profit de ce chef, sans égard à la félicité des membres qu’il rend au-contraire misérables & abattus sous le poids de l’injustice; des-lors il cesse de mériter le titre glorieux de Monarchie ; on lui donne justement le nom odieux de tyrannie, & son chef n’est plus un Tyran. Ce n’est pas que la qualité de Tyran emporte d’elle-même une signification odieuse; elle ne veut dire autre chose que chef du Gouvernement; mais, parce que ces sortes des chefs ont été souvent corrompus, & n’ont eu que leurs passions pour regle, ils ont tellement avili ce titre qu’il ne se prend plus qu’en mauvaise part ; & l’on traite de Tyran tout Prince qui se laisse aveugler par son amour-propre, au préjudice de ses Etats & de ses sujets.

L’homme d’état, par Nicolo Donato. T. 1 (1767)
Nicolò Donà (Donato), Jean-Baptiste-René Robinet
Л. 21 об.

Как монархия преобращается в тиранию.

Но естьли сие самое правление долженствующее клониться к благосостоянию народов, удалится от своего предмета чрез пороки начальника, когда оной начнет наклонять свои действия к единой своей корысти и не уважая благополучия своих подчиненных, доведет их до порабощения, будет утомлять под игом неправосудия; то с сего времени он престает заслуживать [л. 22] достопочтенное титло Монарха; и по справедливости приписуется ему ненавистное имя тирана. Не потому чтоб качество тирана имело в себе ненавистное знаменование; оно не другое что значит, как начальника правления; но как сего рода властелины часто бывали развращены и управляли по единым только страстям своим, то как унизили сие именование, что его иначе не принимают как в худую только сторону; всякаго Государя допускающаго себя ослеплять самолюбием в предосуждение Государства своего и подданных называют тираном.

Статской человек (1786)
Николо Дона (Донато), Жан-Батист-Рене Робине
P. 340

C’étoit là le grand art des gouvernemens anciens, dans ces tems reculés où les philosophes donnoient des lois aux peuples, & n’employoient leur autorité qu’à les rendre sages & heureux. De-là tant de lois somptuaires, tant de reglemens sur les mœurs, tant de maximes publiques admises ou rejettées avec le plus grand soin. Les tyrans mêmes n’oublioient pas cette importante partie de l’administration, & on les voyoit attentifs à corrompre les mœurs de leurs esclaves avec autant de soin qu’en avoient les magistrats à corriger celles de leurs concitoyens.

С. 43

В сем-то состояло великое искусство древних правительств, в сии отдаленные времена, когда философы давали законы народам, и употребляли власть свою на учинение только их счастливыми и мудрыми. Оттуда толикое множество законов, учреждений нравов, и общенародных правил принятых или отверженных с величайшим старанием. Самые тираны не забывали сии нужныя части правления; и они старалися повреждать нравы своих рабов [с. 44] с толиким же тщанием, с каковым судьи исправляют нравы своих сограждан.

P. 49

Elle reproche à la constitution d'etre injuste [с. 50] et tyrannique et à Louis XVI. d'etre un tyran pour n'avoir pas aimé la constitution.

С. 92

Он порицал уложение, яко не справедливое и тираническое, а Людовика XVI называл тираном за то, что он не любил уложения своего.

P. 57

Tyrans, Bourreaux, peuple Barbare, qui venés de consommer le plus grand des forfaits, craignés la vengeance du ciel et de la terre.

С. 106

Тиранны, мучители, народ бесчеловечной, совершив величайшее злодейство, страшитесь мести неба и земли.

P. 252

L. 293. Les peuples se saisissent des Forteresses, les démolissent, chassent les Gouverneurs, ou plutôt des Tyrans, et jettent ainsi les fondemens de cette République helvétique, qui depuis plus de quatre cens ans, existe avec autant de sagesse que de gloire.

С. 150

П. 282. Народ занимает крепости, разоряет, выгоняет Губернаторов или справедливее тиранов, и сим образом полагает основание Гельветической республики, которая от четырех сот лет существует с мудростию и славой.

P. 183

L. 340. Quand la Monarchie dégénere et devient Tyrannie, la destruction du Tyran donne naissance à l’Aristocratie, qui se change comme naturellement en Oligarchie, et delà en Démocratie lorsque le peuple s’irrite et se venge des injustices de ceux qui le gouvernement.

С. 116

П. 329. Когда монархия портится и превращается в тиранию, истребление тирана производит аристократию, которая переменяется, как бы естественно, в олигархию, а из сей в демократию, когда народ раздражается и мстится за несправедливости им правящих.

P. 183

L. 340. Ce prince gouverna injustement, et ne voulut regner que par le terreur ; ce qui donna lieu à une revolution qui rendit le Gouvernement aristocratique. Le Peuple, sensible aux bienfaits de ceux qui l’avoient [p. 184] délivré du Tyran, se soumit à leur conduite ; mais bientôt les Plébïens se sentirent dans les chaînes de la servitude ; le moment de la mort de Tarquin fut précisément l’époque où les Nobles commencerent à les opprimer. Le Peuple n’eut plus de part à l’Administration ; et toute la puissance passée dans les mains du petit nombre, devint oligarchique.

С. 116

П. 329. Сей Государь правил неправедно, и хотел править единым только страхом; что произвело замешательство, учинившее правление аристократическое. Народ, чувствуя благодеяние освободивших его от тирана, подчинил себя их поведению; но вскоре плебеяне познали тягость оков рабства, и час смерти Тарквина была точная эпоха, когда дворяне начали их угнетать. Народ не имел больше участия в правлении: вся власть, вошед в руки малаго числа, учинилась олигархическою.

P. 184

L. 340. Le renversement des Loix fondamentales de la Démocratie changea le Gouvernement en Ochlocratie. Depuis ce moment, l’argent et la force déciderent de tout ; l’Etat fut livré tantôt à un Tyran, tantôt à un autre ; on ne vit plus que [p. 185] complots, que meurtres, que proscriptions, que guerres intestines, jusqu’à ce que toutes les têtes monstrueuses de cette Administration turbulente étant écrasées, une seule demeura et ramena l’Etat, après tant de révolutions, au point d’où il étoit parti, c’est-à-dire, à la Monarchie despotique.

С. 117

П. 329. Испровержение коренных законов демократии переменило правление в охлократию. С сего времени деньги и сила решили все; Государство было предано то одному тирану, то другому. Видны были только заговоры, убивства, изгнания, междоусобныя брани до тех пор, как все уродливыя головы сего безпокойнаго правления были разбиты, и осталась одна, которая, по толиких переменах, привела опять Империю на то место, откуда она вышла, то есть на деспотическую монархию.

P. 31

<…> il faut faire une rande différence d'un Roi d'avec un Tyran ; le Roi craint pour ses sujets, parce qu'il les aime, le Tyran craint ses sujets parce qu'il n'a de l'amour que pour lui-même.

Л. 46 – 46 об.

<…> между государем и тираном великая должна быть разность: первой опасаетца, чтоб не зделать злополучным свой народ, имея к нему любовь, а тиран боится своих подданных, потому что не любит никакого, кроме самого себя

Нашли опечатку?
Выделите её, нажмите Ctrl+Enter
и отправьте нам уведомление. Спасибо за участие!