народ

.term-highlight[href='/en/term/naroda'], .term-highlight[href^='/en/term/naroda-'], .term-highlight[href='/en/term/narod'], .term-highlight[href^='/en/term/narod-'], .term-highlight[href='/en/term/narodu'], .term-highlight[href^='/en/term/narodu-'], .term-highlight[href='/en/term/narodov'], .term-highlight[href^='/en/term/narodov-'], .term-highlight[href='/en/term/narody'], .term-highlight[href^='/en/term/narody-'], .term-highlight[href='/en/term/narodom'], .term-highlight[href^='/en/term/narodom-'], .term-highlight[href='/en/term/narod-1'], .term-highlight[href^='/en/term/narod-1-'], .term-highlight[href='/en/term/narodami'], .term-highlight[href^='/en/term/narodami-'], .term-highlight[href='/en/term/narodam'], .term-highlight[href^='/en/term/narodam-'], .term-highlight[href='/en/term/narod-obsche-k-chemu'], .term-highlight[href^='/en/term/narod-obsche-k-chemu-'], .term-highlight[href='/en/term/narode'], .term-highlight[href^='/en/term/narode-'], .term-highlight[href='/en/term/narodah'], .term-highlight[href^='/en/term/narodah-'], .term-highlight[href='/en/term/narody-1'], .term-highlight[href^='/en/term/narody-1-'], .term-highlight[href='/en/term/naroda-1'], .term-highlight[href^='/en/term/naroda-1-'], .term-highlight[href='/en/term/narodu-1'], .term-highlight[href^='/en/term/narodu-1-'], .term-highlight[href='/en/term/narodom-1'], .term-highlight[href^='/en/term/narodom-1-'], .term-highlight[href='/en/term/na-rodov'], .term-highlight[href^='/en/term/na-rodov-'], .term-highlight[href='/en/term/narodam-1'], .term-highlight[href^='/en/term/narodam-1-'], .term-highlight[href='/en/term/narod-2'], .term-highlight[href^='/en/term/narod-2-'], .term-highlight[href='/en/term/naroda-2'], .term-highlight[href^='/en/term/naroda-2-'], .term-highlight[href='/en/term/naro-d'], .term-highlight[href^='/en/term/naro-d-'], .term-highlight[href='/en/term/naro-du'], .term-highlight[href^='/en/term/naro-du-'], .term-highlight[href='/en/term/narodi'], .term-highlight[href^='/en/term/narodi-']
Original
Translation
Col. 1174

La politique des Chinois, qui craignoient que la frequentation des Etrangers ne corrompît leurs Loix, ou ne donnât à ceux-ci une occasion d’entreprendre sur leur liberté, sous le prétexte du Commerce, les avoit obligé pendant plusieurs milliers d’années, de fermer l’entrée de leur Empire à toutes sortes de Nations, & de se contenter du négoce interieur qu’ils y faisoient eux-mêmes. Mais enfin, l’Empereur regnant ayant ouvert ses Ports à tout le monde en 1685, les Indiens & les Européens se sont également empressez d’user de la liberté de ce nouveau Commerce <...>.

С. 420

Китайцы по особливой политике, а более опасаясь того: дабы иностранные народы закону и уставов их не повредили, также бы не получили способу к опровержению вольности их: чрез несколько тысяч лет никого из чужестранных народов к себе не пускали, но одним внутренним между собою купечеством довольствовались. А последней Китайской Цесарь с 1685. году, всего света народам для комерции в свое государство ездить позволил <...>.

P. 297

Pour ce qui regarde les affaires du Royaume, nous avons sujet de benir Dieu, de ce qu’il nous a donné une Reine, qui a joint à la vivacité de l’esprit, un fonds de bon sens, & de sagesse, & un zele extraordinaire pour le bien de ses sujets. Sa [p. 298] Majesté vous prie d’être assurez ; qu’elle n’épargnera ni ses soins, ni sa peine à procurer le bien de ses sujets, & la felicité de la Nation, & à s’acquerir l’amour de son peuple.

С. 349

[из речи Бакона] Чтож касается до дел государственных, то мы имеем причину славословить Бога, что он даровал нам такую государыню, которая с живостию разума своего соединяет твердость разсуждения, мудрость и чрезвычайное усердие к благосостоянию подверженных державе ея областей. Ея величество просит вас быть уверенными, что она не пощадит ни трудов, ни тщаний к приобретению подданным своим блаженства и счастия всему народу, а равно и к снисканию себе любви его.

P. 344

Que s’il lui avoit ordonné de lui parler en cette maniere qu’elle vouloit bien excuser sa jeunesse, & son peu d’experience, parce que n’étant parvenu à la Couronne que par Election, & non pas par succession, il ne sçavoit pa[s] encore de quel maniere il en faloit user avec les Princes : ni n’avoit lû dans les Archives de sa Nation pour y apprendre de quelle maniere ses Predecesseurs en avoient usé avec elle, en plusieurs Ambassades qu’on lui avoit envoyé.

С. 402

Что ежели действительно он [польский король] приказал ему [послу] так говорить ей, то она согласуется извинить ево, его молодостию и тем, что он еще не искусился, ибо возшедши на престол по выбору, а не по наследству, не знает еще он как должно поступать в сем случае с государями: не читавши так же в архивах народа своего, не мог он научиться каким образом предшественники его поступали с нею в разных посольствах отправляемых ими к ней.

P. 11

Elle voyoit d’ailleurs que les Presbiteriens, qui s’étoient separez de l’Eglise Anglicane, & qui travailloient à soulever les peuples contre les Episcopaux, croyant que ceux-ci empéchoient la Reine de donner du secours aux Reformez de France, faisoient courir des libelles non seulement contre Cecil, Bacon, & les autres Ministres qu’ils appelloient traîtres à l’Etat, mais encor[e] contre la Reine elle-même <...>.

С. 14

В прочем видела она [Елисавета], что пресвитериане, отделившиеся от церкви Англинской, и старающиеся о возмущении народа против епископлян, думая, будто они попрепятствовали королеве дать помощь Француским реформатам, разглашали великое злословие не только против Цецилия, Бакона, и прочих министров, называемых ими государственными предателями, но даже и против самой королевы <...>.

P. 5

Fuit vero senatus eximia dignitas & ante reipublicae tempora, & multo etiam magis post liberam civitatem: isq[ue] ordo ceteris ordinibus, publicisq[ue] consiliis omni honore, atque auctoritate semper antecelluit. Populo enim, quod ait Livius, magistratus praeerant, magistratibus autem senatus. Quod ipsum & Cicero in oratione pro Sextio satis plane significat his verbis: Maiores nostri, cum regum potestatem non tulissent, ita magistratus annuos creaverunt, ut consilium senatus reipublicae praeponerent sempiternum. Senatum reipubliae custodem, praesidem, propugnatorem collocaverunt.

C. 5

Впрочем Сенат был в великом уважении и прежде времен республики; но несравненно более, как Рим сделался вольным, так что сие сословие во всех честях и в важности прочия состояния граждан и всех в публичных совещаниях всегда превосходило: ибо над народом, что говорит Ливий, начальствовали градоначальники, а над градоначальниками Сенат. О сем самом и Цицерон в речи за Секста довольно ясно говорит сими словами: Предки наши, не могши снести власть Царей, сделали погодных градоначальников с таким притом расположением, что Сенату оставили навсегда попечение о республике, так что оный [с. 6] сделали хранителем, покровителем, защитителем республики.

P. 5

Atque a principio, [p. 6] sacra curare, magistratus gerere, ius dicere, tantum ad patricios, id est ad senatores, pertinuit. Plebeii agros plerique colebant, &, ut homines rudes, civilibus negotiis abstinebant, rustica re, aut quaestuariis artibus victum sibi comparantes. Ab agris in urbem veniebant, vel ut magistratus crearent, vel ut leges sciscerent, vel ut bella, a rege rogati, suffragiis iuberent. Haec enim tria, cum cetera per senatum omnia curarentur, a populo statuebantur: & hanc illi potestatem Romulus permisit, neque tamen absolutam, sed ita, ut, quod plebs iussisset, id tum demum ratum esset, si senatus idem approbasset. Post exactos reges video rationem esse commutatam. Non enim de plebiscitis senatus iudicavit: sed ea, quae senatus decreverat, populi arbitrio subiecta, tamquam a domino pendebant, presertim si aut ad magistratus, aut ad leges, aut ad bellicam rationem spectarent: ut confirmanda potius per populum, quae senatus decreverat, viderentur, quam, quae populus iusserat, per senatum. Quod magnis in republica motibus & contentionibus caussam praebuit.

C. 6

Сначала отправлять богослужение, быть в чинах и судить, надлежало только до Патрикиян, то есть до Сенаторов; а простой народ по большой части упражнялся в земледелии, и как малознающий, не входил в дела общества, снискивая себе пропитание земледелием и торговлею; в город приходил из сел или для постановления начальников, или для уложения законов и для определения своими голосами, когда будет вопрошен о сем от Царя, войны. Ибо сии три только вещи определял народ, а все прочее производил Сенат; и сию только власть [с. 7] оставил оному [народу] Ромул, однако не совсем совершенную, но с тем, чтобы тогда только было твердо, что определит народ, когда то одобрит Сенат. Примечательно, что по изгнании Царей сие переменилось: ибо не Сенат уже разсуждал об уложениях народных, но что определял Сенат, то, отдано будучи произволению народа, зависело от него, как от господина, а особливо естьли то касалося или до чинов, или до законов, или до воинских дел, так что казалось правильнее, что подтверждал то народ, что определял Сенат, нежели Сенат то, что повелевал народ. А сие было причиною великих в Римской республике движений и споров.

Р. 12

Nam Livius libro I. centum modo senatores fuisse, cum Romulus obiit, non dubie significat his verbis. Timor deinde patres incessit, ne civitatem sine imperio, exercitum sine duce, multarum circa civitatum irritatis animis, vis aliqua externa adoriretur. & esse igitur aliquod caput placebat: & nemo alteri concedere in animum inducebat. Itaque rem inter se centum patres, decem decuriis factis, singulisq[ue] in singulas decurias creatis, qui summae rerum praeessent, consociant. Decem imperitabant. Unus cum insignibus imperii, & lictoribus erat. Quinque dierum spatio [p. 13] finiebatur imperium, ac per omnes in orbem ibat: annuumq[ue] intervallum regni fuit. Id ab re, quod nunc quoque tenet nomen, Interregnum appellatum. Fremere deinde plebs multiplicatam servitutem: centum pro uno dominos factos.

С. 26

<…> поелику Ливий в кн. 1 ясно дает знать, что в то время, когда умер Ромул, было [с. 27] только 100 Сенаторов. Слова его следующия: Потом некоторая боязнь напала на Сенаторов, дабы не сделалось какое нападение от внешних неприятелей на общество, лишившееся Государя, на воинство, неимеющее предводителя: поелику тогда многих соседних обществ сердца были раздражены Римлянами. И так сто Сенаторов, разделившись на десять десятков, и выбравши из каждаго десятка по одному, которому бы иметь верховное правительство, взаимно между собою сообщают власть. Все оные десять Сенаторов имели повелительную власть, но один из них имел знак верьховности и Ликторов. Чрез пять дней [с. 28] продолжалась каждаго власть, и переходила от одного к другому по порядку. Сие междоцарствие продолжалось один год, названное (которое название и теперь в употреблении) междоцарствием от самой бытности дела. Потом начал роптать народ, что умножилось чрез то рабство, и вместо одного сделано 100 повелителей.

P. 15

In hoc tamen omnes consentiunt, ex plebe novos senatores esse allectos. Nam, etsi non de plebe, sed de primoribus equestris ordinis Livius meminit: nihil tamen obstat, quin de plebe intelligatur: cum equester ordo patriciorum, & plebeiorum aeque communis esset. In quo quasi suorum verborum interpres ipse Livius videtur esse: subiungit enim, ad concordiam civitatis, iungendosq[ue] patribus plebis animos id maxime profuisse. & Festus duobus in locis modo plebem, modo equestrem ordinem nominat: nec tamen facit inconstanter. Plebeios enim homines utrobique significat, sed eos, qui, equestrem ordinem adepti, reliquis plebeiis tantum dignitate praestarent, quantum reliquis patriciis patricii senatores.

C. 34

Впрочем в том все согласны, что выбраны новые Сенаторы из простолюдинов: поелику хотя и не о самых простолюдинах, но о первостатейных людях состояния всадников упоминает Ливий, однако нет препятствия разуметь сие о простом народе: поелику сословие всадников равно причислялось и к Патрикиянам и к народу, что сам кажется Ливий изъясняет, [с. 35] как бы толкуя свои слова: поелику после приведенных мною слов говорит, что то весьма послужило много к утверждению согласия в обществе и к примирению с Патрикиянами простонародных сердец. Да и Фест в двух местах упоминает то о народе, то о сословии всадников, однако не неосновательно и без причины: поелику в обоих оных местах разумеет простолюдинов, но таких, которые, получивши состояние всадников, столько превосходили своим достоинством прочий народ, сколько Патрикияне, действительные Сенаторы, прочих Патрикиян.

P. 32

Erant certi dies, quibus haberi senatus posset; item certi, quibus non posset: qui comitiales dicebantur, quasi popularibus comitiis dicati: per eos enim dies agi cum populo licebat. Atque hoc, non equidem puto a regibus, cum nondum tot institutis civitas egeret, sed in republica video diligenter observatum: nisi si rei magnitudo ferret, ut sine mora referendum ad senatum esset. Tunc enim dierum comitialium ratio non habebatur.

С. 94

Были известные дни, в которые можно было собираться Сенату, и также известные, в которые не можно: которые назывались днями собраний народных (Comitiales), как бы определенные на народныя собрания: поелику в оные дозволялось в произведении дел сообщаться с народом. Но сие впрочем, по моему мнению, не очень во время Царей, когда общество не имело еще нужды в толь многих учреждениях, но во время республики, примечательно, [с. 95] прилежно наблюдаемо было, изключая те только случаи, когда бывали дела столь важны, что без замедления потребно было об них предложить в Сенат: поелику тогда не наблюдаемы были уже дни собраний народных.

P. 55

Potestatem senatusconsultum dabat modo absolutam, modo definitam: absolutam, aut pluribus magistratibus, aut uni: pluribus sic : Dent operam consules, praetores, tribuni pl.[ebis] ne quid respublica detrimenti capiat. quibus verbis maximam potestatem magistratibus sine populo senatus dabat: licebat enim iis hoc senatusconsulto, exercitum parare, bellum gerere, coercere omnibus modis socios, atque cives. aliter sine populi iussu earum rerum ius consulibus non fuisse, Sallustius tradit.

С. 167

Определение Сенатское давало власть иногда всесовершенную, иногда ограниченную, и всесовершенную иль одному, иль многим градоначальникам. Многим сим образом: Да постараются Консулы, Преторы, Трибуны народные о том, дабы республика не претерпела какого либо вреда. Сими словами Сенат без народа давал наивеличайшую власть градоначальникам: понеже они по силе сего определения Сенатскаго имели право набирать [с. 168] войско, производить войну и всякими образами усмирять союзников и граждан. А иначе, как говорит Саллюстий, Консулы без повеления народнаго не имели права все то делать.

P. 38

By an agreement in 1597, the canton was divided into two portions; Rhodes Exterior, and Rhodes Interior: it was stipulated, that the former should be appropriated to the residence of the Protestants, and the latter to that of the Catholics. Accordingly the two parties finally separated, and formed two republics; their government, police, finances, &c. being totally independent of each other. Each district sends a deputy to the general diet: the whole canton, however, has but one vote, and loses its suffrage if the two parties are not unanimous. In both divisions the sovereign power is vested in the people at large; every male, who is past sixteen, having a vote in their general assembly, held yearly for the creation of their [p. 39] magistrates and the purposes of legislation <...>.

С. 45

Кантон разделен был тогда на две части, под имяне Роде внешняго и Роде внутренняго. Тут договоренось было, чтобы первою владеть Протестантам, а последнею [с. 46] Католикам: следовательно две части отделились и составили два общества; правление, полиция, казначейство одной, стали совсем независимы от другой. Всякой дистрикт посылает по одному депутату на всеобщий сейм, но однакож весь кантон имеет только один голос, да и тот может потерять вовсе, когда оба дистрикты бывают в чем нибудь несогласны. Верховная власть как в той, так и в другой части пребывает вообще у всего народа. Всякой мущина, как скоро достигнет шестнатцати лет, может подавать свой голос во всеобщем собрании, бываемом ежегодно для избирания судей и для советования о предписании законов.

P. 53

Our landlord speaks Italian, and has been very accurate in his answers to my questions relating to the number of inhabitants, the government of the town, its dependence upon the bailiff, its privileges, &c. Nor is this to be wondered at: for the innkeepers in Swisserland are mostly burgesses, and are frequently members of the sovereign council; besides that, from the very nature of their governments, the Swiss in general are [p. 54] well informed of every thing relating to their particular constitutions.

С. 59

Наш хозяин говорит по Италиански и отвечает весьма исправно на все мои вопросы относительно до народа, правления, города, власти правителя, его привилегии и проч. Но сему удивляться не должно; ибо содержатели постоялых дворов в Швейцарии почти все мещане, и часто случается, что из них многие бывают членами верховнаго совета; впрочем [с. 60] свойство их правления производит то, что Швейцары вообще знают все различныя свои учреждения.

P. 58

The canton of Glaris was formerly subject to the abbess of the convent of Seckinguen in Suabia: the people however enjoyed very considerable privileges, and a democratical form of government, under the administration of a mayor, appointed by the abbess, but chosen among the inhabitants. Towards the latter end of the thirteenth century, the emperor Rodolph I. obtained the exclusive administration of [p. 59] justice; and not long afterwards his son Albert, having purchased the mayoralty, which had insensibly become hereditary, re-united in his person the whole civil and judicial authority. Accordingly that prince, and his immediate descendents the dukes of Austria, oppressed the people, and ruled over them with an absolute sway. In 1350, Schweitz, assisted by Zuric, Lucerne, Uri, and Underwalden, expelled the Austrians from the country of Glaris, re-established the democracy, and restored liberty to the people.

С. 64

Гларийской кантон принадлежал некогда Аббатиссе Секингенскаго Швабскаго монастыря, и народ имел в то время знатныя привилегии. Правление его было демократическое, под дирекциею одного начальника, определяемаго Аббатиссою, но выбираемаго [с. 65] жителями сея земли. Пред концем XIII века Император Рудольф I принял на себя должность отправлять правосудие в сем кантоне; не много спустя после того времени сын его Алберт, приобретши над ним начальство, которое нечувствительно по том учинилось наследным, присоединил себе как гражданскую, так и уголовную власть: почему сей Государь и его наследники, непосредственно за ним следующие, Австрийские Герцоги, притесняли народ и управляли оным самовластно. В 1350 году Швейц, будучи вспомоществуем Цурихом, Люцерном, Ури и Ундервалденом, выгнал Австрийцов из Гларийских земель, возстановил демократическое правление и жителям оных возвратил свободу.

P. 61

The same love of independence, the same dread of slavery, and the same attachment to their country, animated the respective nations to the same deeds of heroism; and in both instances victory was followed by the same glorious consequence: for the Swiss, as well as the Greeks, owe the rise and preservation of their liberties to that magnanimous and [p. 62] determined valour which prefers death to living under the servile domination of an arbitrary despot. The people still celebrate the anniversary of this victory, which insured their independence for ever <...>.

С. 67

Здесь [в Гларисе] такая же любовь к вольности, как и в Греции, тот же страх порабощения и та же привязанность к отечеству возбудили народ к оказанию героических действий; да и в обоих случаях следствия победы были равномерно славны: [с. 68] ибо Швейцарские жители так как и Греки одолжены началом и соблюдением своей вольности тогдашним в ср[а]жении успехам и тому благородному мужеству, которое предпочитает смерть рабству. Народ и ныне торжествует ежегодно сию победу, уверившую их навсегда о их независимости.

P. 72

If that sort of government be confessedly the best, which constitutes the greatest good of the greatest number in the community; these little states, notwithstanding the natural defects of a democratical constitution, may justly claim a large share of our approbation. General liberty, general independence, and an exemption from arbitrary taxes, are blessings which amply compensate [p. 73] for a want of those refinements that are introduced by opulence and luxury. However, it is only in these small republics, and in such a state of society, that this kind of general democracy can have place; where there are not any persons so rich as to gain an undue ascendency over the people by largesses <...>.

С. 78

Ежели люди вообще согласны, что правление, споспешествующее действительнейшим образом благополучию народа есть премудрое: то малыя сии общества, не взирая на неудобства сопряженныя с демократиею, никогда не [с. 79] преминут приводить нас в удивление: всеобщая свобода, совершенная независимость и изъятие от произвольных податей, суть выгоды вознаграждающия попремногу лишение пышных тех увеселений, которыя бывают следствием богатства и роскоши. Впрочем совершенная демократия нигде столько не может приносить пользы, как в сих малых республиках; ибо в них нет ни одного богатейшаго человека, которой бы своими щедротами старался себе присвоить опасную власть над народом <...>.

P. 420

The administration is carried on, throughout the several departments of government, with a wonderful precision; and every ordinance is executed with as much dispatch as in monarchical state. The aristocratical form is frequently, of all modes of government, the most oppressive to the people; as, instead of one despot, they are liable to suffer under the tyranny of many. But this objection will not hold with respect to Berne, or any other of the aristocratical states of Swisserland: they are, each of them, administered with great wisdom and moderation <...>.

С. 167

Управление производится там [в Берне] в различных департаментах общества с удивительною точностию; и каждое приказание исполняют с таким повиновением, какого желательно бы было в [с. 168] Монархическом правлении. Аристократическое правление часто бывает всех пагубнее и притеснительнее для народа, которой вместо того, чтоб быть под владением одного деспота, притесняем бывает от многих. Сие выражение не имеет места в Берне, ни в другом каком нибудь аристократическом городе, где все правления довольно благоразумны и умеренны <...>.

P. 451

The town of Geneva and its territory, were formerly united to the German empire, under the successors of Charlemain: but as the power of the emperors, feeble even in Germany, was still weaker in the frontier provinces; the bishops of Geneva, like several other great vassals of the empire, gradually acquired very considerable authority over the city and its domains; which the emperors had no other means of counterbalancing, than by encreasing the liberties of the people. During these times of confusion, constant disputes subsisted between the bishops and the counts of the Genevois; for, the latter, although at their first institution merely officers of the emperor, and considered as vassals of the bishops; yet they claimed and asserted a right to the exclusive administration of justice. The citizens took advantage of these quarrels; and, by siding occasionally with each party, obtained an extension of their privileges from both.

С. 200

Город Женева и земля сего общества составляли прежде часть Немецкой Империи в царствование наследников Карла Великаго: но как сила Императоров будучи не велика в центре государства, была еще слабее в пограничных провинциях, то Женевские Епископы по примеру многих других знаменитых Вассалов Империи нечувствительно присвоили довольную власть над городом и его вотчинами; Императоры не находили другаго средства к остановлению их успехов, как умножить вольность и права народа. В сие время безначальства и мятежа Женевские Епископы имели безпрестанные споры с Графами сего города; сии последние хотя с начала перваго их определения были простые Офицеры у Императора, и Вассалы Епископские, однако не убоялись итти против их и защищать мнимое их право на отправление изключительное [с. 201] правосудия. Граждане умели воспользоваться сими спорами, и вступаясь то за ту, то за другую сторону, доставили себе от обеих сторон знаменитыя преимущества.

T. I, p. 273

Des Loix. Les loix ont été faites par des gens de bien & de vertu, & ensuite acceptées du public pour l’avantage des particuliers. <...> Avant ces temps-là les hommes n'avoient d'autres loix, que celles de la nature, & que les usages introduits par leurs ancêtres.

С. 5

О законах. Законы сделаны людьми добрыми и добродетельными; а потому и приняты оные народом для выгод каждаго порознь <...>. До тех времен люди не имели никаких других законов, кроме естественных обычаев введенных предками оных.

T. I, p. 273

L'intention des Legislateurs étoit d'affoiblir le vice par les loix, & de donner de la force à la justice. Cette intention n'est pas moins louable que ses effets sont utiles aux peuples, lorsque les loix s'exécutent avec ponctualité, & que la négligence du souverain, ou la corruption du magistrat ne les affoiblit point par l'injustice; mais on ne voit que trop souvent, que plus valet favor in Judice, quam lex in Codice.

С. 5

Предмет законодавцев был тот, что бы истребить законами порок и дать силу справедливости. Такое намерение не меньше [с. 6] похвально, как полезны народам действия законов, когда оные исполняются с точностию, и нерадение земных владык, или лакомство правителей не приведут их в бессилие не правосудием своим; однако же весьма не редко видим, что plus valet favor in judice, quam lex in codice, т. е. благосклонность на суде действует больше, нежели строгость в законе.

T. II, p. 101

Mais que pourrois je écrire à l'avantage de notre siecle ? Si je réfléchis sur la sordide avarice de la plûpart de mes contemporains, & sur l'indigence du reste, je n'ôserois l'appeller le siécle d'or. Je ne saurois faire son éloge, en disant que la vertu y est plus en estime que dans les âges qui l'ont précédé, puisqu'on n'y voit de tous côtés que mauvais exemples, je ne pourrois pas non plus admirer l'esprit qui en fait le brillant, puisqu'on ne l'emploie qu'à la ruine des peuples <...>.

С. 265

Но что могу я написать в честь нашого века? Размышляя о скаредном сребролюбии большой части моих современьников и о убожестве прочих не могу онаго назвать златым веком. Не умею я ему сделать похвалы и сказать, что б добродетель у него была в большем почтении, нежели в веках ему предследовавших; потому что в нем со всех сторон видны токмо худые примеры, не могу же удивляться и разуму, который оному большее сияние придает; для того что его ни начто не употребляют, кроме погубления народов <...>.

Have you found a typo?
Select it, press CTRL+Enter
and send us a message. Thank you for your help!